Почему Эстонии лучше не подымать тему российских территорий

Территориальные претензии к России, с которыми на этой неделе в очередной раз, ссылаясь на Тартуский (Юрьевский) мирный договор 1920 года, выступил официальный Таллин в лице спикера эстонского парламента Хенна Пыллуааса, являются не только проявлением совершенно запредельной наглости, но еще и глупости соответствующих масштабов. Почему?

Да потому, что в случае, если две страны примутся всерьез «ворошить прошлое» и разбирать «по косточкам» события столетней давности, то все основания для предъявления серьезнейшего счета к Эстонии будет иметь как раз Москва. За что именно и почему?

А была ли Эстония?

Начнем мы подробное рассмотрение вопроса, пожалуй, с того, что никакой такой «независимой Эстонии» в реальной истории не существовало никогда. От слова «совсем». Были земли, за которые шла жестокая война: сперва русского царства с рыцарскими орденами (Ливонским, – прежде всего), а потом и Российской империи со Швецией. Закончилось все тем, что государь Петр Алексеевич, согласно условиям заключенного в 1721 году Ништадского мирного договора, выплатил Стокгольму за новоприобретенные Россией Эстляндию, Лифляндию, Ингерманландию и Карелию (частично) два миллиона талеров (ефимков)! Для лучшего понимания: сумма эта была по тем временам космической и составляла более 50 тонн серебра. Равнялась она половине годового бюджета России и целому – Швеции. По правде говоря, добравшихся в своем завоевательском раже аж до Полтавы, шведам следовало бы вместо гор доброй серебряной монеты поднести под нос изрядный кукиш. Особенно после последовавших в 1719 и 1720 годах погромов нашими морскими волками их флота при Эзеле и Гренгаме, позволивших русским войскам совершенно беспрепятственно высаживаться и действовать на шведской территории. Однако в процесс заключения перемирия влезла, как водится, Британия. И, понятно, никак не на стороне России. В итоге Петру І пришлось не только оплачивать отвоеванный кровью русских солдат земли, а еще и «испражнить Великое княжество Финляндское». Нет, это не то, что вы подумали! Молчать, гусары! На языке того времени данное выражение означало всего лишь «упразднить». То есть, вернуть Финляндию под шведскую юрисдикцию. На какое-то время...

Надобно сказать, что никакой такой «освободительной борьбы» под влиянием «национального самосознания» на территории нынешней Эстонии во времена пребывания ее в составе Российской империи не было и в помине. Кто-то что-то там, правда, пытается говорить о «пробуждении эстонской нации» чуть ли еще не в ХІХ веке, когда император Александр ІІ несколько «отпустил вожжи», и даже называет какие-то фамилии «деятелей», активно способствовавших данному процессу. Однако при вдумчивом рассмотрении становится ясно, что все «отцы эстонской независимости», собственно говоря, бились над дилеммой: в статусе чьей провинции пребывать лучше и сытнее? России или все ж таки Германии? Во всяком случае, до отстрела собственных генерал-губернаторов, подобно финским соседям, эстонцы не докатились даже в окаянные времена сотрясавшей Империю первой революции 1905 года. Да и, по большому счету, все более или менее отчетливое недовольство и глухая злоба, копившаяся по тамошним селам и хуторам, направлены были не против русских, а, скорее, против местных помещиков, бывших сплошь немцами. Вот немцы, кстати говоря, и прихлопнули, как муху, первую же попытку Эстонии что-то там пропищать о собственном «суверенном государстве». Трагикомичнее не придумаешь – «Манифест к народам Эстонии», провозглашавший «независимое государство в исторических пределах этнического расселения эстонцев», был провозглашен едва ли не за несколько часов до вступления в Таллин Рейхсвера. Кайзер Вильгельм хохотал, наверняка, до слез, услышав о новой «державе», нарисовавшейся в пределах Германского рейха. Утерев слезы, приказал немедля навести порядок и выбить из местных туземцев дурь – что и было сделано. По-немецки, железной рукой и без малейших сантиментов. Какая еще «независимость»?! Балтийское герцогство в рамках Остзейского края Германии...

«Эстонская освободительная война»? Да не смешите...

На самом деле за то, что злой дух «самостийности» вселился в 1917 году даже во флегматичных эстонцев, «благодарить» надобно бездарнейшее Временное правительство, едва не профукавшее чуть ли не половину Российской империи. В Таллине наверняка с большим интересом следили за отделением от нее ближайших соседей – Великих княжеств Финляндского и Польского. «А мы чем хуже?!» – решили в итоге горячие эстонские парни и попробовали быть «как большие». Правда, надо упомянуть о том, что на первых же проведенных на эстонской территории свободных и демократических выборах убедительнейшую победу одержали как раз местные большевики и прочие революционеры, которые если о чем и мечтали, то только об автономии в рамках РСФСР. Но тут «нарисовались» их политические оппоненты в лице «Комитета спасения Эстонии» со своим упомянутым выше «Манифестом», что было, фактически, государственным переворотом. Впрочем, как уже было сказано – пришли немцы и все пошло в полном соответствии с известным анекдотом про лесника... Второй шанс для Таллина замаячил после того, как Империя рухнула уже у германцев, и стройные ряды несостоявшихся завоевателей уныло потянулись «нахт фатерлянд». Более того, поддержку «национальному самоопределению», способствовавшему отрыванию еще одного куска русских земель, милостиво соизволили оказать державы Антанты, прежде всего – Британия. Если б не ее корабли на Балтике, красные взяли бы Таллин, особо не напрягаясь, в 1919 году, когда под их контролем оказалось 2/3 эстонской территории, на которой была создана Эстляндская трудовая коммуна, немедленно признанная большевистским правительством в Петербурге. По сути дела, называть ту войну «освободительной» могут только нынешние национально озабоченные «историки» официального Таллина. На деле все было совершенно по-другому: с одной стороны проще, с другой – сложнее.

Прежде всего, в Эстонии шла все та же классовая борьба (именно так и без всяких кавычек!), что полыхала не только на всей территории Российской империи, а и в половине Европы. Между прочим, когда Временное правительство, провозгласившее себя верховной властью в Таллине, стоило скрыться за горизонтом последнему немецкому солдату, призвало соотечественников «грудью встать на защиту родной земли», ни малейшего энтузиазма в местных жителях это не вызвало. Мобилизацию объявлять пришлось. А потому неудивительно, что в «эстонской освободительной войне» не только эстонцы сражались с эстонцами. В ней также участвовали легионы «добровольцев» из Финляндии, Швеции, Дании, рвавшиеся «остановить большевизм». Но главное тут было в другом. От эстонской «независимости» во мгновение ока не осталось бы камня на камне, если бы не ... русские! Речь в данном случае о белогвардейских формированиях: Псковском корпусе, Северном корпусе, Русской добровольческой северной армии, Северо-Западной армии... Все это – названия, по сути дела, одного и того же войскового формирования, за время своего существования неоднократно менявшего свое название, командование и, будем откровенны – хозяев. Да, да... Не будем уподобляться новоявленным «монархистам», чохом зачисляющим в «герои» и «спасители Отечества» всех, кто воевал в Гражданскую в рядах Белого движения. Будем объективны. Создан был Псковский корпус под прямым патронатом вчерашних врагов – германцев, после заключения с большевиками Брестского мира принявшихся быстренько формировать на оккупированных территориях белогвардейские части. Чтобы окончательно придушить тех, с кем договаривались, естественно. Обещали много – пушки, винтовки, обмундирование и даже 150 миллионов самых настоящих имперских марок на расходы... Закончилось все в итоге тем, что в Берлине грохнула революция и отступающие немцы использовали созданные ими русские части – босые и голые, без патронов и орудий, в качестве «живого щита» для прикрытия от стремительно наступавших красных собственного форсированного «Драп нах Вестен». Так и добежали до границ едва вылупившейся Эстонии. Вот тут-то все и началось...

Русская храбрость и подлость Антанты

Какое-то время в Корпусе царили разброд и шатание. Одна часть руководителей считала, что надо и дальше отступать с немцами. Другие же «отцы-командиры» стояли на том, что стоит, пользуясь случаем, перейти на службу к Антанте – союзники все-таки... Однако надменные англичане от явившихся для изъявления покорности русских офицеров брезгливо отвернулись: вы, мол, «находились под покровительством врага». Хотите – идите к эстонцам в услужение. Нет – катитесь! А катиться-то, собственно, было уже и некуда. В декабре 1918 года Псковский корпус, переименованный в Северный, стал частью армии новорожденной «свободной Эстонии». Надо сказать, что в данной комбинации все ее участники стоили друг друга. Англичане (а из всех представителей Антанты Корпус имел дело в основном с ними) и эстонцы видели русских в роли «пушечного мяса», которое можно употребить для собственных шкурных надобностей. Господа белогвардейцы, впрочем, тоже в глубине души в гробу видали и тех, и других с их претензиями. Хотели за счет новых «союзников» укрепиться, вооружиться и обмундироваться, а там взять Петроград и вернуть «единую и неделимую Россию». Вот тогда и разберемся с вашей «независимостью». Так что совершенно неудивительно, что в конечном итоге получилось... то, что получилось. Первое наступление на Петроград Северный корпус начал, насчитывая едва 3 тысячи бойцов при аж 6 пушках, так и не дождавшись от англичан обещанной военной помощи. Тем не менее, кое-какие шансы на успех тогда имелись. Фронт Красной армии был прорван и белогвардейцы, при какой-никакой поддержке союзников, взяли Гдов, Ямбург, Псков, а в июне вышли и на подступы к Петрограду. Однако стоило большевикам перебросить к «колыбели революции» подкрепления, как «бравые» эстонцы дружненько покатились от города назад, даже не пытаясь вступать в бои. Наступление захлебнулось...

Англичане, кстати говоря, тем грозным для Петрограда летом занимались его бомбежками с аэродромов, расположенных в Финляндии. А вы думали, что первые бомбы, упавшие на город, были немецкими, сброшенными в 1941 году? Я вас разочарую... Досталось не так Петрограду, как Кронштадту, который методичные британцы сожгли очень качественно. Их, видите ли, беспокоила «опасность красного флота на Балтике». Со вторым наступлением получилось примерно так же. И даром, что Корпус к тому времени разросся уже до Северо-Западной армии. Есть вполне достоверные воспоминания о том, что несмотря на рост численности белого войска, возглавлявший его генерал Николай Юденич прекрасно понимал всю самоубийственность этой затеи, и «в атаку» его натуральным образом вытолкали британцы, наобещавшие, как водится, «неограниченную поддержку». Что это была за поддержка, прекрасно описывал в своих воспоминаниях прекрасный русский писатель Александр Куприн, служивший в штабе СЗА. Орудия без замков, порченные патроны и винтовки, выдерживавшие не более трех выстрелов... Все остальное такого же качества. В итоге, несмотря на то, что наступление было еще более успешным, чем предыдущее (армия Юденича в октябре взяла Гатчину и Царское село, овладела Пулковскими высотами и даже ворвалась на Лиговку), в ноябре она, истекая кровью, покатилась назад – к собственной окончательной гибели. Эстонцы к тому моменту попросту бросили фронт, а англичане окончательно самоустранились от помощи белогвардейцам. В то же самое время (с весны 1919 года) активнейшие переговоры с правительством Эстонии вели большевики. На время осеннего наступления они были приостановлены, а затем... судя по дальнейшим событиям, договориться все-таки удалось. Ценой крайне неприятных территориальных уступок, большевики получили решение массы вопросов: прекращение военных действий, ликвидацию постоянной угрозы Петрограду с Северо-Западного направления. А главное – уничтожение одного из основных очагов белого движения.

«Независимость» на русских костях

Казалось бы, Тартуский мир, с которым сегодня так носится Таллин, был со стороны большевиков неслыханной щедростью. Мало того, что они первыми в мире признали эстонское «государство» (будучи при этом, правда, сами непризнанны никем), так еще и отдали «соседушкам» преизрядно территорий: Нарвскую волость, волости Козе и Скарятино, Печорский край. К тому же Таллин признавался «свободным от долгов Российской империи» и каких-либо обязательств перед РСФСР. Вдобавок большевики еще и отстегнули ему 15 миллионов золотых рублей из золотого запаса Империи! С чего бы такая щедрость? Она имела две вполне конкретные причины. Во-первых, Тартуский договор заключали от РСФСР не просто большевики, а самые что ни на есть отъявленные троцкисты. Возглавлял делегацию вернейший сподвижник Льва Давидовича, Адольф Иоффе, на чьих похоронах Троцкий впоследствии будет в последний раз публично «толкать» пламенные речи... Эта публика совершенно спокойно и без малейшего зазрения совести раздавала куски России направо и налево, что в Бресте, что в Тарту. Ибо свято верила в «мировую революцию», которая не сегодня-завтра сметет вообще всё «царство мирового капитала», уничтожив государства и границы между ними. Так чего жаться-то? На самом деле, вернуть разбазаренное троцкистами сумел только их злейший враг – Сталин. С «мировой революцией» как-то не сложилось, вот и пришлось потом вновь собирать земли – где дипломатией, а где и штыком. Ну, Эстония, кстати, вернулась в «семью народов» под мудрым водительством Вождя сугубо добровольно... Впрочем, это тема для немного другого разговора, а нас сейчас больше интересует вторая причина. И звучала она в тексте договора так: «обе страны обязуются не допускать действий на своих территориях организаций, враждебных другой стороне организаций и сил». Ну, большевики в виде жеста доброй воли распустили дивизию Эстонских красных стрелков (тут же найдя им применение в других частях и подразделениях), а вот эстонцы подошли к делу со всей серьезностью.

Отошедшие от Петрограда части Юденича были, по выражению наиболее сдержанных историков, «интернированы». На самом деле, белогвардейцев, купивших ценой своей крови убогую «независимость» карликового прибалтийского «государства», разоружили и остановили на границе. Несколько суток отступавших, среди которых было множество детей и женщин (в поход шли с семьями, с ними и возвращались, да еще и «обросли» по пути беженцами из Петроградской губернии, не желавших жить при большевиках), держали в голом поле, на трескучем морозе. Люди были вынуждены спать на снегу в буквальном смысле слова. Сколько их там и осталось?! По словам все того же Куприна, бывшего свидетелем этого кошмара, «люди замерзали кучами». Страшнее всего была судьба прикрывавшего отход Талабского полка, подошедшего к эстонским рубежам последним. Его солдат и офицеров разоружили, и ... под угрозой погнали назад, на пулеметы красных! Под перекрестным огнем полк полег до последнего человека. Тех русских, кого, наконец, начали пропускать на эстонскую территорию, «гостеприимные хозяева» сперва ограбили до нитки, срывая с них даже нательные кресты, а потом бросили в концентрационные лагеря! Как еще прикажете называть разрушенные строения фабрик на станции Нарва-2, куда их загнали скопом, как скот?! Впрочем, Освенцим или Дахау, простите за цинизм, в сравнении с этим адом могли бы показаться весьма комфортным местом. Там, по крайней мере, были нары и кормежка, пусть и баландой. В эстонском аду для русских не было и этого. Вспыхнувшая в итоге среди белогвардейцев и беженцев эпидемия тифа была, конечно, неизбежной закономерностью. Общее число заболевших оценивалось в 14 тысяч. Выжили немногие. Впрочем, и их ожидал новый круг преисподней – «благодарное» эстонское правительство загнало переживших голод и тиф бедолаг, шатавшихся от ветра, на лесозаготовки! Условия, как вы понимаете, мало чем отличались от лагерных. Ну, разве что кормили хоть как-то... Кстати говоря, даже прошедшим все эти издевательства приюта на эстонской земле, которую они отстояли, не нашлось. Из 2 с половиной тысяч прошений о гражданстве тамошние власти удовлетворили полторы сотни! Остальных попросту вышвыривали из страны...

В том же 1920 году, бывший член Временного правительства Александр Гучков, как умный человек, понимавший, что говорить стоит с хозяевами, а не с «шестерками», направил по поводу всего творившегося в Эстонии с русскими гневное письмо военному министру Великобритании Уинстону Черчиллю. Да, да, тому самому, которого некоторые наши скорбные главою соотечественники считают «большим другом России» и ее «союзником». На его крик души о том, «совершенно опьяненные вином национальной независимости» эстонцы русских не только «массово выселяют из страны без объяснения причин», но уже и «начали убивать на улицах», о том, что с ними в стране «обращаются, хуже, чем со скотом», сэр Уинстон отреагировал, как истинный британский лорд и пэр. То есть – никак не отреагировал. Для Лондона все шло по плану, и чем больше русских при этом гибло, тем выполнение плана было успешнее. С большевиками там попросту планировали «разобраться» несколько позднее. Не их вина, что не получалось так долго – старались, как могли.

Поднимая сегодня вопрос о возвращении российско-эстонской границы в рамки Тартуского договора, полностью утратившего силу после вступления Эстонии в СССР в 1940 году, Таллин ведет весьма опасные для себя игры. Как, к примеру, насчет выплаты компенсации за преднамеренное уничтожение тысяч русских людей, сражавшихся под тем же знаменем, которое сегодня развевается над Кремлем? Раз уж возвращаться к трагическим событиям тех лет, то разве же можно перешагнуть через пролитую эстонцами русскую кровь? А в ответ на очередные вяканья о «советской оккупации» и тому подобных вещах, право же, стоило бы вспомнить о десятках тысяч эстонцев, верно служивших Третьему рейху и убивавших наших предков. О воевавших против Красной армии в частях Вермахта и СС. Об эстонских карателях из «вспомогательных батальонов» Schuma, зверствовавших, в том числе, и на территории России – в Псковской и Новгородской областях. Десятки тысяч – не преувеличение, а цифра, округленная в меньшую сторону... Так почему бы не предъявить Таллину счет за их преступления? Впрочем, представляется, увы, маловероятным, чтобы Кремль ответил на очередную хамскую выходку потерявших берега прибалтийских (или каких-либо других) «небратьев» именно таким образом. А ведь пока этого не произойдет, наглые претензии и требования будут звучать в адрес России все чаще и чаще...