Зимняя война: в 1939 году финны получили от СССР ровно то, что заслуживали

Выступая на заседании организационного комитета «Победа», президент России Владимир Путин в очередной раз крайне резко высказался по поводу попыток Запада «исказить историческую правду». В частности, принятую пару месяцев назад Европарламентом резолюцию «О важности европейской памяти для будущего Европы», глава нашего государства прямо назвал «беспардонной ложью» и «информационной войной».

В упомянутом документе, вызвавшем столь сильное негодование нашего лидера, Советский Союз обвиняется, в частности, в «развязывании агрессивной войны против Финляндии» в 1939 году. Ну, что ж, бои и сражения «Зимней войны» грохотали на Севере в аккурат 80 лет тому назад. Самое время вспомнить о них и попробовать разобраться: как оно там было на самом деле с «советской агрессией» и многим прочим. Что ж, приступим...

Чистые, мирные, невинные...

Пускаясь в разговоры об «агрессивных происках» СССР накануне Великой Отечественной войны, как западные «историки», так и либеральная публика, живущая под сенью наших родных осин, умудряются напрочь «забывать» некоторые, скажем так, характерные детали тех событий и того времени. По правде говоря – прямо-таки чертову прорву этих самых деталей, без которых правдивое изложение и реалистичное восприятие конфликтов, о которых ведется речь, попросту невозможны. Начать тут стоит с того, что наибольшее количество проблем у молодой Страны Советов возникало как раз с бывшими «соседями» по Российской Империи. Теми самыми, которые, улучив момент, быстренько объявили о собственной «независимости» и вспомнили о ее «глубоких исторических корнях». Поляки, прибалты, финны... Все они наладились в «одиночное плавание» с подачи бездарного и бесхребетного Временного правительства, которое неспособно было совладать даже с событиями в Петербурге и Москве. Куда уж тут было Империю от развала спасать... Большевики, которым до смерти необходимо было удержаться у власти на срок, необходимый для того, чтобы из оставленных им «временными» обломков, создать хоть какое-то подобие жизнеспособного государства, способного себя эффективно защищать, вынуждены были один за другим подписывать «похабные» мирные договора. Они-то и закрепляли окончательно суверенитет едва вылупившихся «держав». Впрочем, как я уже писал неоднократно, для значительной части тех, кто пришел к власти в октябре 1917 года, все эти соглашения, заключенные с «империалистическими хищниками», вовсе ничего не значили. Они верили – грядет Мировая революция, которая сметет вообще все границы, еще существующие в мире. Отчего б не подмахнуть и самый невыгодный договорчик с теми, о ком завтра и памяти не останется?!

Жизнь, однако, вносила в эти восторженные мечтания свои жесткие коррективы. Никакого всесветного восстания «мирового пролетариата» в начале ХХ века так и не воспоследовало, и СССР пришлось иметь дело с изрядно порасплодившимися на его границах крайне склочными, скандальными и сволочными соседями. И если б они сидели тихо, радуясь тому, что пользуясь случаем, вырвались из «тюрьмы народов»! Нет, вся эта гоп-компания без исключения чуть ли не на второй день после провозглашения независимости, принималась вспоминать «старые обиды» и, главное, немедленно рвалась разжиться новыми территориями. Иногда – за счет друг друга (как это было с поляками и прибалтами), но чаще всего «прирезать земельки» эти «молодые, да ранние» стремились за счет исконно русских просторов. Вот и приходилось едва созданной Рабоче-Крестьянской Красной армии охлаждать их пыл, проливая кровь – как будто мало было своих белогвардейцев. Да вдобавок, за щуплыми спинами новоявленных «завоевателей», упорно пытавшихся отхапать побольше у Страны Советов, стояли гораздо более серьезные господа. Из Лондона, Берлина, Парижа и прочих европейских столиц. Я множество раз повторял, но сделаю это еще раз: в любом военном конфликте, в который вынуждена была вступать наша страна в первой половине ХХ века, она в одиночку противостояла не какому-то конкретному государству, а, по сути, всему (или почти всему) «коллективному Западу», или, как принято было говорить тогда, «миру капитала». История советско-финских войн – ярчайший тому пример. Да, да, их было аж четыре, а вы не знали? Ну, так самое время разъяснить этот вопрос – прежде чем переходить к рассмотрению, собственно, событий 1939 года.

«Клятва меча» и мечты о «Великой Финляндии»

Прежде всего, следует помнить о том, что существование Финляндии в ее исторически сложившемся в первой половине ХХ века виде – враждебного СССР капиталистического государства, вовсе не было предопределено однозначно и неминуемо. В 1918 году там была провозглашена Финляндская Социалистическая Рабочая республика и создана Красная гвардия. Продолжение все это получило вполне закономерное – гражданскую войну. «Красным финнам», увы, не повезло. В страну вернулся Карл Густав Маннергейм, генерал-лейтенант переставшей существовать к тому моменту Российской императорской армии. Помимо азартной страсти к породистым рысакам и не менее породистым дамам, сей персонаж был еще и вправду отменным воякой. К 1918 году его грудь украшали все до единого военные ордена Российской империи, по мнению современников – вполне заслужено. За дело Маннергейм принялся более, чем всерьез. 23 февраля 1918 года, в день, считающийся моментом рождения Красной армии, он на крохотной железнодорожной станции Антреа провозглашает пафосную «Клятву меча», в которой обещает своим соотечественникам не складывать оружия до тех пор, пока не будут изгнаны с финской земли «вояки и хулиганы Ленина». Только вот незадача – «финской землей» Карл Густав как-то вдруг заодно объявляет и Карелию, в состав земель Великого Княжества Финляндского никогда не входившую. Да впрочем, что там Карелия! Хельсинки к тому моменту охватывает угар «панфиланизма»: даешь Великую Финляндию, объединившую в себе все финно-угорские народы! Даешь Ингрию (территории вокруг Петрограда) и земли Эстонии! Вы думали, сумасшедшие из Варшавы с «Великопольшей од можа до можа» одни такие были? Зря...

Разбив собственных «красных», в чем ему, будем говорить откровенно, весьма помогли немцы, бросившие на удушение Советской Республики в Финляндии десятитысячный экспедиционный корпус, останавливаться на исторических границах Великого Княжества Маннергейм и не подумал. Уже весной 1918 года им был утвержден так называемый «план Валлениуса», предусматривавший захват Печенги, Онежского и Ладожского озер с последующим выходом к Петрограду. Его этот деятель видел «вольным городом» – под финским протекторатом, естественно... Ничего так размах? В это же самое время в Карелию один за другим отправляются «партизанские отряды», фактически – финские диверсионные группы, а в Хельсинки создается карманное «правительство» для Северокарельского «государства», которое, по мнению финнов, должно было воздвигнуться на территории пяти волостей русской Архангельской губернии. Сперва на советскую территорию белофинны лезли исключительно под предлогом «преследования» собственных «красных» соотечественников, но, расправившись с ними окончательно, 18 мая 1918 года Финляндия объявила войну Советской России уже вполне официально. По сути дела, события этой первой войны между двумя странами является для финнов вовеки несмываемым позором. Особо им стоит припомнить Выборгские и Олонецкие события, которые называют «резней» даже достаточно лояльные к Хельсинки историки. В 1918 году в Выборге финскими егерями были убиты около 5 тысяч мирных жителей. Просто за то, что русские... Впрочем, соплеменников, поддерживавших «русских оккупантов», тогда извели тоже немало. Год спустя в Олонце те же финны «отметились» повальными расстрелами раненых красноармейцев. Не говоря уж о прочих зверствах.

Так кто же нарушал договора?

При этом в вопросе выбора союзников вели себя финны как последние... Да, те самые с пониженной ответственностью. Пока «на коне» были тевтоны, опирались на них. Рухнул германский Рейх – тут же заделались «лучшими друзьями» Антанты. Эстонцам и некоторым прочим, не шибко быстро соображающим прибалтам, клялись в вечном и нерушимом братстве, строя планы того, как отыграются на них потом, загнав в состав «Великой Финляндии». Так или иначе, но в 1919 году стараниями именно финнов на русском Севере царил просто ад кромешный. Помимо их отрядов, эстонцев и русских белогвардейцев, упорно рвавшихся к Петрограду, на наши земли вперся еще и экспедиционный корпус из англичан, французов и канадцев, два месяца осаждавший Петрозаводск. В Карелии резвились уже целых два марионеточных «правительства» – Олонецкое и Ухтинское. Позднее для верности смастрячат еще и «Республику Северная Ингрия», которую финны быстренько оккупируют – с целью «поддержки и защиты от большевиков», понятное дело. Заканчивается все это тем, что окрепшая и взматеревшая в кровавых боях Красная армия начинает весьма чувствительно лупить всех, кто явился непрошенным на наши земли. С них одни за другими вылетают и горячие эстонские парни, и подавшиеся к ним на службу беляки, и их покровители из Антанты. Наконец, доходит дело и до финнов. Тут, надо сказать, немалую роль играют те граждане этой страны, которые были вынуждены бежать из нее после поражения в тамошней гражданской войне. Они, с подачи большевистского правительства, снова берутся за оружие и сражаются весьма неплохо. В конце концов, красноармейцы вышибают финских оккупантов практически со всей территории Карелии, и в июле 1920 года Финляндия и РСФСР подписывают мирный договор. Что характерно, в том же Тарту, где пять месяцев назад мирились с эстонцами.


Думаете, Хельсинки это соглашение, заключенное, кстати, на весьма невредных для него условиях (Печенгу со всей волостью этим гадам все-таки отдали), собирался соблюдать? Ага... Держите карман шире! Порядочности и миролюбия финнов и на год не хватило. Уже в декабре 1920 года в Выборге с подачи Хельсинки создается очередное «Объединенное Карельское правительство». С лета следующего года в советскую Карелию потоком начинают идти группы разведчиков и диверсантов, начинается полномасштабная подготовка к «народному восстанию», которое должно отторгнуть эти территории в пользу Финляндии. Это восстание разразилось 6 ноября 1921 года. Называть его «национально-освободительным» выступлением карелов могут только совершенно бессовестные люди. С самого начала основной силой, не только сражавшейся против Красной армии, но и творившей террор против мирного населения, были отряды финских вояк, насчитывавшие в начале конфликта 2 с половиной тысячи личного состава, а к моменту его окончания разросшиеся до 6 тысяч. Полновесная дивизия, как минимум. В Ухте, где снова возникло ублюдочное «Северокарельское государство», стоял финский гарнизон. Вся эта свистопляска, стоившая немалого числа человеческих жизней, длилась до конца 1921 года. После объявления Карелии на осадном положении, восстановления Карельского фронта и переброски на него дополнительных частей РККА, финнов начали колотить так, что только перья летели. К середине февраля 1922 года захватчиков и их приспешников выпинали за пределы государственной границы Советской России, а «Северокарельское правительство» привычно и уныло поплелось обратно в Хельсинки. В марте того же года в Москве было подписано новое перемирие, в соответствии с которым стороны обязывались уважать территориальную целостность друг друга.

А ведь просили по-хорошему...

Впрочем, финны не были бы финнами, если бы честно соблюдали хотя бы эти обязательства. Бандитско-диверсионные рейды в Карелию с их территории совершались до конца 20-х годов, а в Хельсинки все больше горячих голов носилось с обновленной идеей «Великой Финляндии» - аж до ... Полярного Урала! Стоит ли после этого удивляться тому, что несмотря на подписанный странами в 1932 году пакт о ненападении, Нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов утверждал: «ни в одной стране не ведется столь открытая и яростная пропаганда нападения на нашу страну и отторжения ее территорий, как это делается в Финляндии!» Тем не менее, серьезные трения между Москвой и Хельсинки начались только в 1938 году, когда в мире запахло новой мировой войной. Нацисты уже пять лет правили Германией, Вермахт на глазах набирал силу, и Сталин прекрасно понимал, куда он повернет рано или поздно. Финнам четко и ясно давали понять, что не потерпят превращения страны в плацдарм для действия германский войск на Севере. СССР просил передать ему в аренду (не навсегда!) ряд островов на Балтике, прежде всего – Гогланд для создания там укреплений и военных баз, а также принять ряд других совместных мер против возможного немецкого вторжения. Финны уперлись... Тогда им предложили в качестве «пряника» ряд территорий в Восточной Карелии: «Вы же так хотели их заполучить!» Не помогло. Переговоры шли практически беспрерывно. Надо отметить, что одним из основных вопросов, крайне беспокоивших советское руководство (как показали дальнейшие события – совершенно не зря) был момент критичной близости финской границы к Ленинграду. Известны слова Сталина: «С географией ничего не поделать. Ленинград мы передвинуть не можем, будем двигать границу...»

В конечном итоге, проявив невиданные для себя терпение и готовность идти на компромиссы, Вождь готов был согласиться на самые мягкие условия. Финляндия переносит границу на 90 километров от Ленинграда, передает на 30 лет в аренду СССР остров Ханко, а также ряд других островов. На Ханко строится советская военная база, в том числе и для ВМФ, размещается мощный гарнизон. Также страны обязуются не вступать в военные союзы, враждебные противоположной стороне. Ну, и что тут страшного или позорного?! Взамен Финляндия должна была получить более 5 тысяч квадратных километров территории в вожделенной Карелии (вдвое больше площади отдаваемых бесплодных островов) и права на создание собственных военных баз на Аландских островах, что было ей до той поры запрещено. Но финны опять уперлись... Что самое интересное, все страны Запада четко дали понять о своем нейтралитете в назревающем конфликте. Берлин, на тот момент подписавший с СССР Пакт о ненападении, крайне настойчиво советовал Хельсинки принять выдвинутые Москвой условия. Рейхсмаршал Геринг открытым текстом заявил, что немцы за финнов воевать с русскими не будут. Более того, самый отъявленный антисоветчик страны, Карл Маннергейм, твердивший, что большевизм – это «угрожающая всему миру чума», криком кричал, пытаясь убедить самоуверенных придурков из финских парламента и правительства соглашаться на то, что дают. Не помогло. Вот тогда-то и прозвучала после очередных провальных переговоров в Москве историческая фраза Молотова: «Ну, что ж, раз мы, гражданские, не договорились, теперь слово за солдатами...» Нет, ну вас же предупреждали...


И абсолютно ни малейшего значения не имеет, на мой циничный взгляд, то, откуда в реальности прилетели снаряды на несчастное село Майнила, обстрел которого был формальным поводом к войне. Впоследствии, выступая перед командирами РККА, Сталин совершенно четко и однозначно сказал правду: «Невозможно было обойтись без войны!» Все разговоры о том, что Вождь хотел «советизировать» Финляндию, вернуть ее в состав СССР – это, извините, бред собачий. Хотел бы – сделал так, как с Прибалтикой. Благо, уже и «финское социалистическое правительство» наготове имелось. Нехорошо так делать? А вот это, уж не обессудьте, было попросту «зеркальным» ответом на финские же штучки в Карелии, причем проворачивавшиеся ими неоднократно. Тут уж точно поделом... На самом деле, Сталину и прочим руководителям СССР нужно было обезопасить Ленинград и границы страны на Севере. Он должен был доверять правительству «демократической Финляндии»? Да что вы говорите?! После всего, упомянутого выше? Нет, идиотом Сталин не был. И, кстати, его действия в 1939 году начисто разбивают глупую ложь о том, что он «доверился» Гитлеру, подписав «Пакт Риббентропа-Молотова». Прекрасно Иосиф Виссарионович понимал, что договор этот будет Германией разорван, как только придет время – оттого и действовал решительно и жестко, когда того требовали обстоятельства. События Великой Отечественной войны стократно, тысячекратно подтвердили его правоту относительно Финляндии в 1939-м. Нападение ее войск на СССР, участие в блокаде Ленинграда, не оставляют ни малейшего места для сомнений по поводу «бить или не бить» нужно было в 1939-м... А заодно, кстати, являются ответом на вопрос: «Считать ли попытку установки мемориальной доски Маннергейму в Ленинграде исторической шизофренией с элементами мазохизма?» Никакой «агрессии» СССР против Финляндии в 1939 году не было – были нормальные действия великой державы по обеспечению своей безопасности в преддверии мирового военного конфликта. Да и Красной армии испытание «Зимней войной» пошло на пользу. Впрочем, это тема для совершенно другой статьи. Возможно, об этом мы поговорим в ближайшее время.