«Кровавое воскресенье» 1905 года: провокация или трагическая ошибка?

На календаре уже 1 февраля, а мы, вспоминая исторические даты открывающего год месяца, до сих пор не упомянули о 9 января 1905 года (по старому стилю), навеки вошедшем в учебники и хроники под именем «Кровавого воскресенья». Это, вне всяких сомнений, одно из наиболее трагичных и значимых событий отечественной истории, да к тому же в нынешнем году ему исполняется ровно 115 лет. Тем не менее, несмотря на миновавшие с той поры годы, в события, разыгравшиеся в тот роковой день в Российской империи и ставшие первым, пожалуй, серьезным шагом к ее гибели, не то что не внесена окончательная ясность – в них даже не расставлены сколько-нибудь внятные акценты. Мы так и продолжаем жить с целым рядом совершенно противоречивых версий, каждая из которых совершенно по-своему трактует и само 9 января, и личности людей, сыгравших в нем ключевые роли. Что ж, попробуем разобраться со всеми этими хитросплетениями и загадками – вдумчиво, и, по возможности, беспристрастно.

Версии, вопросы, загадки

Для начала, пожалуй, необходимо вспомнить хотя бы основные точки зрения на «Кровавое воскресенье», бытующие в отечественной историографии и публицистике, высказываемые в экспертной среде. Наиболее долгую жизнь по вполне понятным причинам получило то их видение, которое вошло в учебники истории и официальные монографии по данному вопросу во времена Советского Союза. Звучит оно примерно так: поход рабочих к Зимнему дворцу был ничем иным, как самой обыкновенной провокацией, тщательно спланированной заранее зловещим Охранным отделением с помощью своего агента и покорной марионетки «попа Гапона». Безоружных и ничего не подозревающих людей подло толкнули под пули солдат и казачьи шашки, Император и его окружение прекрасно знали о готовящемся побоище и прямо санкционировали его. Жертвы были многочисленны и ужасны, Николай ІІ после этого до самой своей гибели вполне заслуженно носил прозвище «Кровавый», а вспыхнувшая впоследствии революция была проявлением праведного народного гнева против убийц. Другая сторона - в основном представители нынешних «монархических» кругов нашего Отечества, стойкие ненавистники всего, что связано с российскими революционерами и тому подобные персоны, придерживаются совершенно иной точки зрения. Они уверены: провокация и вправду имела место быть. Однако затеяли и осуществили ее никак не жандармы, а как раз таки сами революционеры, которым пролитая 9 января кровь была необходима как воздух для того, чтобы столкнуть Россию в смуту. Именно это они впоследствии и сделали... На государя на самом деле готовилось покушение, и, следовательно, военные, применившие против толпы боевое оружие, действовали правильно и правомерно. Жертв, как для подобной ситуации, был абсолютный минимум, и все они лежат на совести революционной братии.



Надо признать – доля правды содержится в обеих версиях. Но именно, что доля... Все, как обычно в подобных случаях, гораздо запутаннее, многогранней, сложней. Сторонников первого взгляда на «кровавое воскресенье» очень хочется спросить о том, в чем, по их мнению, могла заключаться цель властей, устроивших побоище, «уронившее» их авторитет в глазах народа ниже всех возможных пределов и погрузившее Империю в пучину революционных событий, дошедших до уличных боев? На какого, простите, рожна, это сдалось тем, кто стоял у руля государства, ведущего, очень мягко говоря, далеко не победоносную войну? «Преподать пролетариям урок покорности»? Ну, не настолько уж идиоты окружали тогда трон и заседали в правительстве! «Напугать царя», чтобы он позволил начать репрессии? Ну, Николая Александровича что пугай, что не пугай – результат был один. Никаких уроков он из случившегося не вынес – ни в 1905-м, ни, как впоследствии выяснилось, даже в 1917-м. Да, и, кстати, «кровавое» прозвище приклеилось к царю не после 9 января, а почти девятью годами раньше – после Ходынской катастрофы. Не очень складно выходит. Так что же - получается, что кругом правы приверженцы второго варианта? Следует признать, что в их версии совсем уж явных нестыковок, противоречащих логике, значительно меньше. И, тем не менее, они есть. То, что рабочее движение во главе с Георгием Гапоном, ставшее «двигателем» тех трагических событий, изначально создавалось не только с ведома, но и, что называется, с подачи властей – чистая правда. И его связи с охранкой также не подлежат никакому сомнению. Поведение Императора, в критический момент оставившего столицу, было не то что не самым достойным, но и далеко не самым разумным. Относительно покушения на него, попытка которого якобы была предпринята накануне, и которое планировали повторить 9 января, имеются вполне закономерные сомнения. Впрочем, к этим моментам мы еще вернемся. А пока поговорим вот о чем:

«Карманные» профсоюзы и бойкие эсеры

Представлять все многообразие общественной и политической жизни Российской империи начала ХХ века, сводя его к примитивной «борьбе» – «бедных против богатых» или «революционеров против монархистов», было бы в корне неправильно и совершенно ошибочно. Жесточайшее противостояние, тайное и явное, происходило в самых разных сферах, между множеством общественных, политических, социальных и прочих групп и группировок. Одной из наиболее могущественных среди таковых являлось сословие военно-феодальной аристократии - крупные помещики-землевладельцы, родовитые дворяне, привыкшие считать себя если не единственной, то главной опорой трона и Отечества. Стремительно матеревшие российские фабриканты, промышленники, банкиры – одним словом, представители крупной буржуазии, к тому моменту уже имевшие вполне конкретные виды на власть в стране, желавшие иметь в ней влияние и вес, как минимум, адекватные размерам собственных капиталов, были им ни разу не «братьями по эксплуататорскому классу». Вражда, непонимание, а то и открытая ненависть между «благородной элитой» и уже оформлявшейся в отдельный класс буржуазией, царили жесточайшие. При этом следует понимать, что абсолютное большинство видных чиновников (особенно – в «силовых», правоохранительных ведомствах) принадлежало как раз к числу представителей самого что ни на есть отборного дворянства. Совершенно неудивительно, что на определенном этапе именно они и начали формирование «контролируемого и умеренного» (по изначальному замыслу), рабочего движения в России. У истоков официальных, разрешенных властями рабочих обществ, являвшихся аналогом нынешних профсоюзов, стояли такие деятели, как министр внутренних дел и шеф корпуса жандармов Вячеслав фон Плеве и начальник московского охранного отделения Сергей Зубатов.

Те, кто пытался взять под свой контроль еще лишь только начинавший осознавать себя грозной силой пролетариат, мечтали повернуть его представителей на путь мирной и исключительно ненасильственной борьбы за собственные права. Родиться должно было нечто, говоря в нынешних терминах, «христианско-демократическое». Недаром же в качестве лидера самой значительной и влиятельной из организаций такого толка – «Собрания русских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга» - теми, кто гласно и негласно поддерживал его деятельность из высоких кабинетов власти, очень приветствовалась фигура священника Георгия Гапона. При всем при этом, пытавшиеся таким образом «выпустить пар» назревавшей на глазах революции в «свисток» из безобидных митингов, подачи петиций, максимум – «цивилизованных» стачек, деятели в погонах и без «прохлопали» появление и стремительное развитие радикальных революционных течений. Наиболее мощным среди них была партия социал-революционеров (эсеров), представители которой лучшими инструментами политической борьбы видели револьверы и бомбы. Одна из таковых и отправила в мир иной в 1904 году самого министра внутренних дел Империи. Пришедший на смену Плеве Петр Святополк-Мирский был куда большим либералом, чем его предшественник. Пользуясь его нерешительностью и нежеланием прослыть «сатрапом» в глазах «прогрессивной общественности», «непримиримые» перешли в наступление, что называется, по всем фронтам. В самом скором времени полностью подконтрольным им оказался и «Союз» Гапона. Готов предъявить доказательство того, что никакая мирная демонстрация ими не планировалась изначально. Дело в том, что в петицию, которую лично нес в руках к Зимнему дворцу «революционный священник», буквально в последний момент были вписаны (без всякого обсуждения с рабочими, в отличие от основного текста!) требования и лозунги, категорически неприемлемые и невыполнимые. Вот, собственно, обширные выдержки из этого документа. Для понимания сути момента они просто необходимы:

Подменная петиция и солдатские пули


Фактически, вся первая часть этого обращения к Императору, да и многие пункты из второй и третьей, в случае их реализации означали бы демонтаж в стране самодержавия и переход, как минимум, к конституционной монархии, а, скорее всего – к «демократической республике». Чем могла Империя ответить на подобные неслыханные притязания? Только пулями... Ими она и ответила. Однако есть все основания полагать, что именно этого и нужно было тем, кто устроил закончившееся кровопролитием мирное шествие! Недаром же в самой петиции говорилось: «Повели и поклянись исполнить их (наши требования – авт.), и ты сделаешь Россию и счастливой, и славной, а имя твое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не поверишь, не отзовешься на нашу мольбу - мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда дальше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России. Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим ее!» Все остальное подтверждает эту гипотезу: выстрелы боевиков-эсеров, взявшихся охранять процессию, звучавшие из толпы еще до того, как открыли огонь солдаты, разбитые оружейные магазины и спешно возводящиеся (опять-таки, ДО начала стрельбы!) баррикады, от которых шарахались сами идущие с хоругвями и портретами царя рабочие... По многочисленным воспоминаниям непосредственных участников тех событий, впоследствии выбившихся в «видные революционеры», благо таковых осталось в живых на момент Октября 1917 предостаточно, рабочих вели к Зимнему, прекрасно зная, что Государя там нет, а вот готовые действовать решительно и непреклонно солдаты с казаками – как раз есть. Знали, зачем шли...

Революционер в рясе, таинственный выстрел и японский след

Георгий Гапон, чье имя на долгие годы стало в СССР нарицательным, символизируя предательство и подлость, на самом деле является самой, пожалуй, таинственной и неразъясненной фигурой 9 января (из известных широкой публике). Углубленное знакомство с его запутанной биографией заставляет предположить, что был он скорее романтиком и фанатиком, нежели расчетливым и прагматичным мерзавцем. Проблемы у Гапона начались еще во время учебы в Полтавской духовной семинарии (удивительное дело – пламенных революционеров эти заведения в определенный период готовили куда успешней, чем служителей божьих), где он увлекся идеями Льва Толстого и тому подобными «новыми веяниями», почитавшимися Православной церковью за ересь. Однако после удачной женитьбы Гапон был рукоположен в сан и поставлен на приход. С того момента четко просматривается его стремление к служению беднейшим слоям русского народа, миссионерство, граничащее с мессианством. Чего было больше в молодом священнике с горящим взором и несомненным даром оратора – желания сделать мир и людей лучше или все-таки обычной гордыни? Скорее, увы, второго. Снедавшие его (особенно после смерти жены) страсти искали выхода – и нашли. Жандармским агентом Гапон и вправду был – доказано. Взяли на крючок» его даже не за вольнодумство, а по гораздо более приземленному поводу – будучи уличен в связи с несовершеннолетней, отец Георгий повис на волоске. Дело пахло не только извержением из лона церкви, а кое-чем посерьезней. Однако обошлось, его даже не расстригли, хотя в те суровые времена сана лишали и за куда меньшие грехи. Не обошлось без заступничества высоких жандармских чинов, которым Гапон был нужен в роли лидера «Собрания русских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга». Знал ли священник, что верившие в него чуть ли не как в святого, люди идут на заклание? Судя по его поведению и разговорам накануне 9 января, прекрасно осознавал, как минимум, возможность этого.

Буквально выдернутый из-под пуль своими соратниками-эсерами, Гапон уехал в эмиграцию, получив помощь в этом от Максима Горького. Там он сделал большой фурор в кругах революционеров-изгнанников. Занимался поставками в Россию оружия для революции. Впоследствии «раскаялся» и вернулся – вне всяких сомнений, не без приглашения и гарантий все той же охранки. Есть версия, что ей Гапон должен был сдать боевую организацию эсеров – то ли в отместку за «Кровавое воскресенье», то ли за баснословную сумму в 25 тысяч рублей. Закончилось все для него скверно – петлей на заброшенной даче под Питером, в которую его, словно Иуду, засунули то ли сами эсеры, то ли бывшие члены его же «Союза». Другим, не менее таинственным «белым пятном», имеющим самое прямое отношение к обсуждаемым нами событиям, является попытка покушения на Николая ІІ, якобы предпринятая накануне 9 января и послужившая главной причиной его отъезда из столицы. Да, во время освящения воды в Неве на Крещение, одна из пушек Петропавловской крепости вдруг вместо положенного салюта шарахнула боевым зарядом. Картечь прошила знамя Морского корпуса в считанных шагах от Императора, были раненые... По странному стечению обстоятельств, командовавший салютом офицер немедля пустил себе пулю в лоб. Стыдился? Боялся? Помогли? Этого мы так никогда и не узнаем, равно как и того, было ли это исконное наше разгильдяйство или же реальная попытка убить Государя. И нечего удивляться, что он после этого спешно отбыл в Царское село – сложно упрекать в этом поступке того, чей венценосный дед был взорван террористами и чьих министров эсеры и народовольцы отстреливали, прости, господи, как зайцев. Тем не менее, этот инцидент дает нам повод перейти к последней, пожалуй, загадочной стороне 9 января, практически совершенно не проработанной историками, но предельно интригующей. Речь о «японском следе», который вполне мог бы обнаружиться и в покушении на царя, и во всех последующих событиях.

Не стоит забывать – в начале 1905 года все еще шли ожесточеннее бои на Дальнем Востоке. Порт-Артур уже пал, но Мукден и Цусима были еще впереди. Ничего еще не было решено окончательно, а Япония уже еле тащила на себе тяжелейшее бремя военных расходов. Где, как не в Токио, были в самой большей мере заинтересованы в том, чтобы в России разразилась смута?! А что до покушений... Ну, неоднократные попытки ликвидировать Сталина, предпринимавшиеся самураями, прекрасно известны, доказаны и признаны самими японцами. Есть свидетельства контактов представителей Токио с русскими революционерами, которых они пытались использовать в качестве собственной «пятой колонны». Или все-таки не пытались, а использовали?! В ряде источников можно встретить утверждение о том, что оружие, впоследствии палившее на улицах русских городов, еще до 9 января, загодя, было куплено, доставлено и передано в нужные руки силами японской разведки. Железных улик нет, но вся логика событий не то, что говорит, а прямо-таки кричит о заинтересованности и прямом участии Страны Восходящего Солнца в первой русской революции. Вполне возможно – и в событиях, ставших ее началом.

И последнее... Вынужден сообщить: Владимир Ильич Ленин, в те тревожные дни писавший о «4600 убитых и раненых» в ходе «Кровавого воскресенья» (и впоследствии не опровергший эту цифру), скажем так, преувеличивал самым бессовестным образом. Реально 9 января 1905 года убито было 96 человек и ранено несколько более 300. Впоследствии еще 27 человек скончалось от ран. Это никоим образом не делает тот день, омрачивший нашу землю 115 лет назад, менее кровавым или трагичным. Но историческую правду соблюдать надо.