«Открывайте, НКВД!»: как в СССР боролись с распространением вирусов

Эта статья предназначается не только любителям отечественной истории, но, в первую, пожалуй, очередь, тем, кто сегодня горько сетует на «слишком жесткие», по их личному мнению, карантинные мероприятия, введенные властями России для борьбы с эпидемией коронавируса. При этом то, что именно предельная жесткость и, я бы сказал, резкость мер, принятых в Поднебесной, спасли Китай от ужасающих человеческих жертв и экономических потерь, подобную публику отчего-то вовсе не убеждает.

«Мы не китайцы – нечего у нас тут строгости устанавливать!» – вопиют они, не понимая, против чего пытаются протестовать. Что ж, господа и дамы – не угодно ли узнать, как именно «чрезвычайщина» и самое активное участие в противоэпидемических операциях представителей спецслужб раз за разом спасало от вспышек самых смертоносных заболеваний Советский Союз?

Вошь против социализма – кто кого?

Несколько шокирующее звучащая сегодня фраза относительно того, что - либо социализм победит вшей, либо вошь одержит верх над социализмом, принадлежит никому иному, как вождю мирового пролетариата, Владимиру Ильичу Ленину. Проблема инфекционных заболеваний не то что стояла для едва рожденной Советской России предельно остро – она напрямую угрожала самому ее существованию. Последствия Первой мировой войны и разгорающаяся Гражданская... Страшнейшая разруха, полностью уничтоженная медицина, адская антисанитария... Вот далеко не полный перечень бед, с которыми пришлось начинать тем, кто пытался построить на нашей земле первое в мире государство рабочих и крестьян. При этом как раз в 1918 году в мире разразилась едва ли не самая страшная за всю историю человечества пандемия гриппа – так называемой «испанки», о которой я рассказывал несколько ранее. Некоторые «историки» пытаются утверждать, что от этой болезни в России умерло более 3 миллионов человек, что равнялось примерно 3.5% тогдашнего ее населения. Бред собачий, извините за грубость! Прежде всего, не существует совершенно никаких достоверных данных ни о реальном количестве жителей нашей Родины в тот период, ни, тем более, о том, сколько из них ушло из жизни (а не, допустим, эмигрировало из страны) и по какой конкретно причине. Цифры явно завышены даже не в разы, а в десятки раз, как минимум. Впрочем, и без «испанки» самых разнообразных хворей, косивших народ налево и направо, при этом совершенно не разбирая, кто за красных, кто за белых, хватало с лихвой. Холера, дифтерия, скарлатина, туберкулез... И, конечно же, тиф – минимум, трех разновидностей (брюшной, сыпной, возвратный). Именно его разносили, прежде всего, вши, на которых совершенно справедливо ополчился Владимир Ильич. У РСФСР были более, чем реальные шансы на вымирание – без всяких белых армий и интервенций.

Если кто-то думает, что развал, грязь и мерзость запустения царили исключительно где-то в глухих и богом забытых провинциях, то очень глубоко ошибается. Там, в небольших городах, зачастую дела обстояли как раз получше. А вот Москва буквально утопала в... да, да, да – именно в этом самом, причем в абсолютно буквальном смысле слова! О чем говорить, если в некоторых двориках Кремля слой, пардон за грубость, навоза лежал, по воспоминаниям современников, «аршина в полтора». То есть – в метр с лишним. И, опять-таки, не стоит винить в сложившейся ситуации исключительно революцию и большевиков – мусор из Златоглавой, фактически, перестали вывозить еще в 1916 году. Чуть меньше, чем десятая часть московских домовладений лишились водопровода и канализации из-за отсутствия отопления и прорванных лютыми зимами труб. Но две трети московских домов (по состоянию, опять же, на 1916 год) никогда их и не имели вовсе! Столицу необходимо было самым срочным образом вычищать, подобно легендарным Авгиевым конюшням. Вот только решить дело столь быстрым и радикальным способом, как это проделал Геракл, взявшиеся за него большевики, конечно не могли. Для ликвидации проблемы в начале 1920 года была создана Московская чрезвычайная санитарная комиссия. Предоставленные ей полномочия были, конечно, поменьше, чем у знаменитой ЧК, боровшейся с контрреволюцией, но не сказать, чтоб намного. Привлекать транспорт и граждан для выполнения стоявших перед ней задач «санитарная ЧК» могла, фактически, без ограничений. Не желаешь ручки марать? А вот шиш тебе вместо продпайка! Кстати, эту меру Ильич предложил лично. Впрочем, дело могло обернуться и куда круче – за саботаж мероприятий МЧСК запросто можно было угодить под трибунал и отправиться в концентрационный лагерь месяца эдак на три. Были прецеденты... У особо злостных саботажников и нарушителей санитарных норм, к тому же, были все шансы поближе познакомиться и с «обычной» ЧК – со всеми вытекающими последствиями.

Можно долго повествовать о том, какими титаническими и буквально всенародными усилиями Москва и другие города (в которых со временем начали действовать свои, не менее суровые ЧСК) были очищены от мусора, вывозившегося и уничтожавшегося тоннами и горами. Кстати, ставшая впоследствии хрестоматийная фотография «Ильич с бревнышком» сделана была как раз во время одного из субботников по освобождению столицы от всяческой гнуси и хлама. Все таскали, что было, то было. При всем моем глубочайшем уважении к Михаилу Булгакову и любви к его творчеству, вынужден сделать одно уточнение. Москву спасли от эпидемий «сыпняка» и холеры, буквально вытащили ее из грязи не только профессора и доктора «старой школы», вроде Преображенского с Борменталем, но и, прежде всего, сотрудники той самой «очистки», которую Михаил Афанасьевич с таким глубочайшим презрением вывел в своем бессмертном «Собачьем сердце». Существовал, кстати, в РСФСР и еще один вид «медицинских ЧК», появившийся кое-где даже раньше, в 1919 году – Чрезвычайные комиссии по борьбе с тифом. Особенно люто эта болезнь свирепствовала за Уралом, в Сибири. По некоторым оценкам, там она забрала больше жизней, чем ожесточенные бои красных отрядов с армией Колчака, причем с обеих сторон. И, между прочим именно «противотифозные» ЧК первыми начали создавать... «тройки» для быстрого и решительного выполнения стоявших перед ними задач по борьбе с болезнью. Один из троих был, обязательно, врачом, а вот двое других – как правило, суровые товарищи в кожанках и при Наганах или Маузерах. Справиться с распространениями заразы возможно было только жесточайшими мерами ограничения и принуждения. И справились... Это уже потом, после образования Советского Союза искоренение грозящих эпидемиями хворей велось путем стремительного развития медицины и санитарии, всеобщей вакцинации и, просто-напросто небывалого улучшения уровня жизни большинства людей. Однако время от времени в бой со смертоносной заразой снова приходилось вступать чекистам.

Найти, обезвредить, вылечить!

В 1939 году СССР имел одну из наиболее передовых, и, что самое главное – массовых и общедоступных систем здравоохранения. Такая страшная болезнь, как чума, считалась давно побежденной и изжитой из быта советских людей. Тем не менее, работы над препаратами по ее лечению продолжались – не в последнюю очередь из-за того, что возбудитель чумы вполне мог быть использован врагами нашей страны в качестве биологического оружия. То, насколько правильными были эти действия, стало ясно намного позднее – в 1945 году, когда выяснилось что «чумные» боеприпасы состояли на вооружении зловещего японского «отряда 731» и применялись им в Китае. Вполне могли они быть использованы и против наших войск... Одним из мест, где проводились соответствующие исследования, был Саратовский НИИ микробиологии и эпидемиологии. Никто и никогда уже не узнает, какую именно ошибку совершил участвовавший в них ученый Абрам Берлин, однако смертоносный микроб сумел вырваться в лабораторию, где он работал. Самое страшное, что непосредственно после неудачного эксперимента Берлин поехал в Москву. Работником науки он был далеко не последнего разряда, а потому поселился не абы где, а в «Национале», успел поприсутствовать на коллегии Народного комиссариата здравоохранения и продолжить общение с коллегами в ресторане. Вот там-то ему и стало плохо. Вызванные врачи и подумать не могли об истинном диагнозе коллеги, но в больницу его на всякий случай отправили. В клинике 1-го мединститута грозящую столице трагедию предотвратил простой дежурный врач Симон Горелик. Человек этот проявил не только истинный профессионализм, сумев определить, чем заражен Берлин. Горелик совершил настоящий подвиг самопожертвования – поставив в известность о случившемся остальных докторов, ушел вместе с превратившимся в «биологическую бомбу» пациентом в недра больничных подвалов, где оба и пребывали до собственной смерти, ждать себя не заставившей.

Естественно, о ЧП подобного масштаба немедленно последовал доклад непосредственно Лаврентию Берии, поднявшему по тревоге весь личный состав московского НКВД. Главными задачами было установление всех, кто хотя бы несколько секунд контактировал с Берлиным и помещение их в жесточайший карантин, а также недопущение паники в городе. Со второй частью справились относительно легко, даже «Националь» отмывали до стерильности и дезинфицировали глубокой ночью – чтоб никто не видел и не болтал. Первый и главный пункт чекисты тоже, впрочем, выполнили на «отлично». Клиника была оцеплена, персонал изолирован. Можно только представить себе ужас высокопоставленных сотрудников Наркомздрава, в ночной тиши слышавших: «Открывайте! НКВД...» В 1939 году такие визиты, знаете ли, вызывали нервические припадки даже у самых сильных духом. Тем не менее, благодаря быстрым и четким действиям энкаведистов и врачей всем невольным участникам инцидента повезло. Кроме одного – от чумы скончался стригший в тот роковой день Берлина парикмахер... Лаврентий Павлович вздохнул с облегчением и вернулся к привычному отлову шпионов и врагов народа. Следующая схватка с самой, пожалуй, ужасающей из болезней предстояла через два десятилетия уже другому поколению чекистов – сотрудникам Комитета государственной безопасности. В Москву опять «пожаловала» зараза, которая была способна выкосить мегаполис за считанные дни и недели – черная оспа. В нашей стране борьба с этим опаснейшим заболеванием велась на государственному уровне начиная с ХVIII века – огромный вклад в это дело внесла лично императрица Екатерина Великая. СССР забыл о моровом поветрии еще во второй половине 30-х годов, благодаря, опять-таки совершенно поголовному вакцинированию и отличной медицине. И вот черная оспа снова вернулась... Надо отметить, что на сей раз обстоятельства возникновения угрозы были совершенно иными.

Виновником происшедшего был не врач или ученый, а известный советский художник, автор множества плакатов Алексей Кокорекин. Добравшийся (очевидно, в поисках вдохновения) аж до самой Индии, этот мастер кисти случайно стал свидетелем погребального обряда одного из брахманов. И не нашел ничего лучшего, как прикоснуться к телу покойного перед сожжением... От чего тот скончался, вы догадались, конечно. Прилетев в декабре 1959 года домой, в Москву Кокорекин прожил недолго – скончался в больнице буквально в тот день, когда переступил порог родного дома, откуда скорая увезла его в больницу. Делавшие вскрытие врачи не могли взять в толк, что же именно убило пациента – симптомы были какие-то странные, лишь смутно что-то напоминавшие. И только случайно оказавшийся в «анатомичке» старичок-прозектор из Ленинграда, не веря сам себе, воскликнул: «Ба, да это же variola vera!» К нему не прислушались, списав жуткое откровение чуть ли не на маразм, и очень зря. Оспа, как известно, распространяется не хуже лесного пожара. Уже через пару дней схожие симптомы появились, как минимум у двоих человек из медперсонала больницы, контактировавших с художником. Более того – лежавший этажом ниже парнишка, чья койка стояла под вентиляционной решеткой и больничный истопник, просто проходивший мимо палаты Кокорекина, тоже заразились оспой! За анализы принялись всерьез, и 15 января 1960 года Никите Хрущеву было доложено о нависшей над Москвой и всей страной смертельной угрозе. Вот тут-то в дело и вступил КГБ. Приказ был прост и ясен: «Найти всех до единого людей, «пересекавшихся» с художником и изолировать немедля!» Семья умершего, экипаж и все пассажиры самолета, в котором Кокорекин возвращался на Родину, таможенники и пограничники из «Внуково», встречавшие рейс – все оказались на карантине. Однако чем дальше шло «оспенное расследование», тем больше работы валилось на оперативников.

Как оказалось, в столицу горе-путешественник возвратился на сутки раньше официально заявленной даты. Этот день он провел у любовницы. И ее в карантин! И подруг ее! Что, одна из них у студентов зачеты принимала?! Студентов туда же! Более того, любвеобильный деятель искусства человеком оказался щедрым. Из Индии всем своим «дамам сердца», а также некоторым знакомым он понавез сувениров и подарков – в основном ярких и броских одежек тамошнего производства. Кое-кто из одаренных уже успел снести эти экзотические тряпки в комиссионки. Некоторые были куплены сразу же... На секунду представьте себе – выявить все магазины, их сотрудников, покупателей, ставших «счастливыми» обладателями смертоносных обновок и вообще побывавших в магазине. Всех найти, всех изолировать! С ног падали не только сотрудники Комитета госбезопасности, но и московская милиция, помогавшая им изо всех сил. И тем не менее... Венцом каторжного труда правоохранителей стало выявление 10 тысяч (!) человек, которые могли оказаться потенциальными носителями вируса. Для их содержания были выделены несколько закрытых лечебных учреждений, а Боткинская больница, в которой скончался Кокорекин, оказалась в полнейшей изоляции – выйти из нее не могли ни пациенты, ни медики. Так же наглухо была «запечатана» и вся Москва, прервавшая с остальной страной любое сообщение – от авиационного до автомобильного. Стоявшие на всех дорогах усиленные блокпосты пропускали только продукты и грузы, необходимые для предотвращения эпидемии. В первую очередь это были медикаменты. 10 миллионов доз противооспенной сыворотки, извлеченной из хранилищ профильных институтов и санитарно-эпидемиологических станций, были в трехдневный срок переброшены в столицу военными самолетами. Началась тотальная (по 200 тысяч человек в день) вакцинация. Через месяц привиты были все москвичи и оказавшиеся в городе гости столицы (около 7 миллионов человек). Угрозу признали миновавшей... В конечном итоге, черной оспой, от которой могли умереть миллионы советских граждан, заразились 46 человек. Скончались трое! Блестящая работа спецслужбы сыграла в этом далеко не последнюю роль.

Коронавирус – это, конечно не чума и не оспа. И все-таки, прежде чем бездумно хаять «злую» власть, не пускающую на пикник или привычную прогулку, стоит вникнуть в простейшую истину – даже самая «продвинутая» медицина не в состоянии спасти общество, состоящее из пофигистов и разгильдяев. Прежде чем ликвидировать очаг заражения, его необходимо полностью локализовать, не дав болезни ни шанса на распространение – только тогда жертвы будут минимальными. Наша собственная история доказывает это более, чем убедительно.