Противолодочная авиация ВМФ России: имитированные цели и болванки вместо оружия

12 апреля пресс-служба Минобороны сообщила:


Новость эту радостно подхватил целый ряд наших СМИ, хотя по факту это ничто иное как признание полной катастрофы с нашей противолодочной авиацией.




Глубинные бомбы вместо торпед, это, извините уровень начала Второй мировой войны (ибо первые противолодочные авиаторпеды МК24 «Фидо» начали применяться авиацией союзников еще в 1943 году).

Фактически противолодочной авиации у нас нет, а то что имеется устарело примерно на 30-40 лет. Причем это касается даже таких новых комплексов как «Новелла» (модернизированный самолет Ил-38Н). Так в чем же дело?

Новейший комплекс «Касатка» от «Радар-ММС», назначенного (прежним командованием Морской авиации) у нас «головной организацией» по авиационным ППС (противолодочным поисково-прицельным системам) и комплексам (несмотря на то, что никогда ничего по этой теме ранее не разрабатывала), в своем рекламном видео о реальной «эффективности» (в кавычках) показывает цифры, из которых следует, что дальность обнаружения современных малошумных подлодок составляет для применяемых сбрасываемых радиогидроакустических буев (РГАБ) РГБ-16М… несколько сотен метров!

Причем это именно реальные цифры, о чем уже неоднократно писали специалисты (так называемый «кризис локального наблюдателя», обусловленный резким снижением шумности целей, - вплоть до уровней близких к фоновым). Есть ли иные решения? Да, есть. И они давным-давно реализуются (с конца 80-х годов) и массово реализованы (с 90-х) в зарубежных новых ППС на основе трех ключевых технологий:

– использования отдельного РГАБ не как «обнаружителя», а как «датчика» распределенной антенны поля буев, задачу обработки данных которой и функции «обнаружителя» решает уже ППС самолета или вертолета;
– многопозиционной работы различных оптимально распределенных в районе поиска гидроакустических средств и комплексной совместной обработкой данных (например, в ВМС США через вертолетную систему LAMPS обеспечена передача данных РГАБ для их комплексной обработки с корабельными противолодочными комплексами SQQ-89;
– в необходимых случаях реализация активного низкочастотного «подсвета» акватории (после чего даже абсолютно бесшумная подлодка оказывается в роли «мухи не стекле»), причем в современном виде маломощного и даже скрытного (т.е. не обнаруживаемого подлодкой-целью), - времена «буханья» мощными активными посылками на пол океана (после чего на берег выбрасывались киты) остались в прошлом.

С таким подходом дальности обнаружения даже самых малошумных подлодок могут достигать десятков километров, а высокая скорость и большой запас буев на самолетах делает их самым страшным противником наших подлодок. Подчеркну, все это стало массовой реальностью в ВМС зарубежных стран уже в 90-х годах прошлого века.

При этом ВМФ России, даже в новейших кораблях и самолетах, «замер» в далеких 80-х:

– совместная работа авиационных и корабельных средств поиска заведомо не обеспечена (как аппаратно и программно, так и тем, что они «просто» работают в разных диапазонах частот);
– авиационные средства (самолеты, модернизированные вертолеты Ка-27М) имеют средства поиска по своей «идеологии», отставшие от мирового уровня на 30-40 лет (и это не вина промышленности, там предлагались современные решения и технологии, это именно давно устаревшие некомпетентные требования заказчика (ВМФ и Минобороны).

Более того, даже относительно современная (и вполне работоспособная) «Новелла» пошла на флот «кастрированной», - без всей положенной номенклатуры новых РГАБ. В госзакупках есть только модификации древних РГАБ (разработка еще начала 80-х годов) РГБ-16. На современной ППС и на РГБ-16 можно получить очень неплохие результаты, и наша наука проводила такие эффективные эксперименты. Но у нас нет современных ППС, а с теми якобы «новейшими», которые есть, реальные дальности составляют мизерные несколько сотен метров (т.е. менее километра!), т.е. говорить о сколько-нибудь эффективном поиске подлодок с такими средствами не приходится…

Кроме того, нельзя не отметить и еще один очень грозный фактор – РЛС поиска подводных объектов (и иные неакустические средства), а точнее регистрации на поверхности воды слабых возмущений, обусловленных движением корпуса подлодки на глубине. Работы эти начинали еще очень давно в СССР, и результаты были весьма перспективными (с хорошей статистикой реальных обнаружений, но нестабильной).

Однако у нас «все это умерло», и сейчас, когда об этом говоришь с представителями авиации ВМФ (со ссылкой на зарубежные работы) типовой фразой стало:


Было, и еще как! Только один пример, из воспоминаний начальника отдела перспективного проектирования ЦНИИ им. Крылова А.М. Васильева с оценкой этого вопроса последним советским Заместителем Главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению адмиралом Новоселовым:


При всем этом нельзя пройти мимо мнения о том, что на практически полное игнорирование в ВМФ РФ современных тенденций развития средств поиска подводных лодок определяющим фактором оказывается наше огромное «освоение бюджетных средств» на подплав. Т.е. вскрытие острых проблем со скрытностью, обликом наших подлодок (в т.ч. новейших) может привести к логичному сокращению бюджетных ассигнований на них (чего очень не хотят некоторые лица и организации).

Т.е. частные интересы «освоения бюджетных средств» оказываются выше реальной военной безопасности страны? Куда смотрят адмиралы? А как-то слишком часто в последнее время они смотрят на то, какие высокие посты они после флота займут в ОПК, соответственно «портить отношения» с ОПК оказывается практически тем же, что и «поставить крест на карьере». «Замечательный вопрос» (в кавычках) – где сейчас бывший начальник авиации ВМФ?

Но еще «интереснее» (в кавычках) ситуация с оружием.

По факту бомбы наша противолодочная авиация кидает потому, что кидать больше нечего. Все началось с «оружия 3 поколения», - торпеды УМГТ-1 и авиационной противолодочной ракеты АПР-2, поступивших на вооружение в конце 70-х годов прошлого века. Для того чтобы «не портить статистику», тогда Морская авиация пошла на полный отказ от применения новых практических торпед (с включенными системами самонаведения и реальным их наведением на подлодки-цели), заменив их киданием торпедоболванок.

Примечание: в практической торпеде отсек взрывчатки и взрывателя заменяется практическим отделением, обеспечивающим регистрацию данных и всплытие изделий после стрельбы. В отдельных случаях, когда всплытие торпеды из-за большого переутяжеления обеспечить невозможно (как, например, УМГТ-1), из практического отделения отстреливается и всплывает регистратор.

И такая вот «боевая подготовка» (в кавычках), образно говоря, - с «деревянными автоматами», продолжается до сих пор. При этом торпеда УМГТ-1 имела крайне низкую помехозащищенность, и по опыту ее применения на исследовательских полигонах по специальным подлодкам-мишеням, при своевременном применении даже примитивных средств противодействия они всегда уклонялись. Т.е. реальная боевая ценность УМГТ-1 на войне была под большим вопросом.

Авиационная противолодочная ракет АПР-2 была совсем иное дело, на рубеже конца 70-х годов она имела, вероятно, лучшую в мире по помехозащищенности, точную систему самонаведения. АПР-2Э в экспортном варианте достаточно много и с удовольствием применялись в практическом варианте иностранными заказчиками (Индия, Куба, Сирия). Более того, в Индии проводились сравнительные испытания АПР-2Э с новейшими западными торпедами, и наша АПР-2Э показала себя очень достойно.

Основное средство «боевой подготовки» (именно в кавычках) противолодочной авиации ВМФ – болванка (без системы наведения, двигателя и рулей) торпеды УМГТ-1

Однако морская авиация ВМФ за всю историю эксплуатации АПР-2 не заказала у промышленности ни одного комплекта переприготовления (для практических стрельб), кидая только ее болванки. Все практические применения проводились исключительно промышленностью в рамках периодических испытаний и перспективных исследований.

Опыт АПР-2 позволил создать в 80-х годах многократно более эффективную АПР-3, и стал заделом для успешного решения в ГНПП «Регион» сложнейшей задачи – создания эффективных авиаторпед.

Сейчас модернизированная версия АПР-3М, по заявлению руководителя корпорации ТРВ Обносова Б.В., серийно выпускается и поставляется Минобороны.

Возникает логичный вопрос, - по АПР-3М морской авиации так же принято беспринципное решение об отказе от реального практического ее применения?

P.S.

Почему в заявленных в СМИ учениях противолодочной авиации, несмотря на значительное число задействованных самолетов (и соответственно расход дорогостоящего ресурса), не применялось практическое противолодочное оружие? Ведь без фактического его применения говорить о его освоении и возможности эффективного применения в боевых условиях не приходится.

Почему у нашей авиации нет современных поисково-прицельных систем (и более того, их разработки даже не задается заказчиком), почему нет современных и эффективных РГАБ?

По сути сегодня у страны и флота нет противолодочной авиации. То, что имеется сегодня, способно эффективно выполнять только патрульные задачи.

Против подводных лодок наша авиация небоеспособна.