Алексей Маресьев – безногий советский летчик, переломивший исход боя с немцами

20 мая исполнилось 105 лет со дня рождения того, кто стал не только одним из наиболее ярких символов мужества, образцового выполнения воинского долга, несокрушимой воли нашего народа к победе в Великой Отечественной войне, но и живым доказательством того, что возможности человека, воистину, беспредельны. Если он, конечно – настоящий человек…

Способность совершать невероятное, немыслимое, выходя при этом за пределы даже того, что принято называть подвигом – именно в этом заключался и заключается «секрет» советского, русского воина, позволяющий ему одолеть любого врага. Это – главный урок, который явил всему миру один из величайших наших соотечественников.

В небо – и только в небо

Имя Алексея Петровича Маресьева, летчика-истребителя, не просто геройски бившего гитлеровских захватчиков, а делавшего это, лишившись обеих ног (он сбил больше вражеских самолетов после ампутации и последовавшего за лечением возвращения в строй, чем до этого), было известно в СССР каждому мальчишке. Посвященная ему «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого была неотъемлемой частью школьной программы и военно-патриотического воспитания. Увы, «перестройка» и последовавшие за ней годы отречения страны и общества от собственного великого прошлого набросили тень забвения и на эту титаническую по масштабам своего мужества и героизма фигуру. Сейчас мы по крупицам собираем память, утратив которую, потеряем все… Давайте вспоминать вместе.

Начать эту историю следует с того, что об авиации Леша Маресьев, в принципе, мог только мечтать. Сказать, что детство его было куда, как несладким – не сказать ничего. Главу семьи, в которой помимо Алексея, было еще два сына, солдата Первой мировой, старые раны свели в могилу, когда пацану было 3 года от роду. Мать, выбиваясь из сил, работала уборщицей. После 8 класса – «фабзавуч» и к станку! Какие самолеты?! Однако именно тогда, в 30-е годы молодая советская страна рвалась в небо. В числе прочих стремился взлететь и Леша Маресьев. Однако отправляемые раз за разом в разные авиаучилища документы возвращались с пометкой «негоден». Перенесенная в детстве малярия дала осложнение в виде туберкулеза, казалось бы, навеки закрыв парню дорогу к мечте. А вот и ничего подобного! Маресьев понял, что путь будет долгим и трудным, и… двинулся по нему, забыв о слове «невозможно». Работал, параллельно осваивая азы науки на рабфаке Московского авиационного института и работал на совесть – на строительство Комсомольска-на-Амуре, как и на прочие подобные стройки кого попало не посылали (лентяев и халтурщиков – точно).

Именно там, на Дальнем Востоке Маресьев впервые сел за штурвал самолета – в местном аэроклубе. В 1937 году был призван в армию – и там умудрился сделать еще шажок к собственной мечте, проходя службу в пограничном авиаотряде, где занимался обслуживанием летной техники. А в 1939 году он все-таки стал курсантом Читинской школы военлетов, а затем и Батайского авиаучилища! Так Алексей Маресьев в первый раз совершил невозможное. Великая Отечественная застала его все в том же Батайске, где после получения первых офицерских «кубарей» его оставили инструктором. Все, что делал Алексей, он делал не просто на совесть, а с максимальной отдачей, так что тут все закономерно. На фронт он рвался тоже с такой силой, что остановить его было невозможно. Уже в июле Маресьев в действующей армии, с августа ведет воздушные бои. Сражается отлично – в начале 1942 года молодого истребителя переводят с Юго-Западного на Северо-Западный фронт и назначают командиром звена. С неба один за одним рушатся сбитые им немецкие «Юнкерсы».

Беда приходит 5 апреля 1942 года – прикрывавший наши бомбардировщики «Яковлев» Маресьева получает несколько очередей и начинает терять высоту. Под ним – «Демянский котел», в котором Красная армия пытается «дожать» яростно сопротивляющихся фрицев. Задача: не упасть на вражеской территории, не попасть в плен. Маресьев дотягивает до линии фронта, но вместо вынужденной посадки следует падение с высоты в три десятка метров. Гибель? Не торопитесь! Это же Маресьев. Удар, к счастью, приходится не оземь, а на ветви деревьев, однако сила его такова, что крепчайшие ремни, удерживающие пилота в его кресле, рвутся как гнилые нитки и он летит вперед, подобно камню из пращи. «Ничего, не падает тот, кто не летает…» – придя в сознание, Маресьев встает, и… рушится в рыхлый снег. Обе ноги сломаны…

Инстинкт самосохранения, в критической ситуации вопящий: «Жить! Выжить любой ценой!», заложен в каждом человеке с рождения. Однако кого-то он толкает на трусость и подлость, а кого-то поднимает на вершины силы духа. Второе происходит тогда, когда в человеке помимо инстинктов и превыше их говорят Честь и Долг. Лично я не могу представить, как на переломанных ногах можно сделать хоть шаг. Маресьев шел. Он должен был выйти к своим! Когда ноги опухли он пополз. Передвигаться ранней весной по густому лесу – «удовольствие» то еще… Летчик – без еды и воды, «питаясь» мхом, корой и шишками двигался, как заведенный, 18 дней! Остановись, замри, умри… Зачем тебе эта борьба, которая хуже смерти?! Он знал, зачем. Нашедшие Маресьева сельские пацаны ужаснулись увиденному. В этот раз он опять совершил невозможное – выжил.

Еще неделю летчик провел в деревне Плав на Новгородчине. А потом снова оказался в небе – самолет нес героя в Москву в госпиталь. «Зачем вы его привезли?! – удивились врачи. Простите, но парень не жилец… Обморожение нижних конечностей «в комплекте» с их переломами и развившейся в результат газовой гангреной – что тут уже лечить?!» Они не были извергами, бесчувственными и бессердечными, они были профессионалами и стремились спасти того, кого еще можно было спасти. Маресьева приговорили – «каталка» с ним стояла под дверями морга, чтоб потом далеко не возить. Проходивший мимо профессор Николай Теребинский «споткнулся» о взгляд умирающего, но не молящего о спасении летчика. «Это кто? Ах вот как!? Какой еще морг? В операционную его, живо!» Случай? Не думаю. В судьбы таких, как Алексей Маресьев, порой действительно вмешиваются высшие силы. Возможно, затем, чтобы узнать – где же таится предел невозможного.

«Этот, что ли, безногий?!»

Больничная палата стала новым полем боя Маресьева. Боя с самим собой. Отсекший обе голени профессор спас его жизнь, но лишил ее смысла. Летчик без ног… Да о таком и думать нечего! Калекам в небе не место, да и на войне тоже. Вдумайтесь – сколько людей в то время были бы счастливы услышать от медкомиссии: «Отвоевался!» Фронт забирал человеческие жизни ежедневно, ежечасно, ежесекундно, и в 1942 году это было уже очевидно для всех. Думаете, не было тех, кто готов был на все, чтобы не оказаться в этом огненном аду? Были, еще как были… Дезертировали, правдами и неправдами добывали себе «бронь», покупали липовые «белые билеты» – только бы не попасть на передовую. А ты – уже герой, Родина оценила твой последний полет орденом Боевого Красного знамени, тебя ждет почетный статус фронтовика и пенсия по ранению… Вот только Алексей хотел одного – снова оказаться за штурвалом истребителя. Отправить на землю хотя бы одного фашистского гада, а там… Да что угодно! Он просто сгорал – и не столько от послеоперационной лихорадки, сколько от мучительного осознания собственной ущербности и бесполезности.

Пожалуй, впервые в жизни перед ним встало безжалостное и неумолимое «невозможно». К счастью, в этом бою Маресьев был не один. Это только «шибко умные» господа либералы вот уж сколько лет пытаются доказать, что комиссары в Красной армии были людьми бесполезными, а то и вовсе вредными. Летчика спас лежавший с ним на соседней койке батальонный комиссар Семен Воробьев. (Во всяком случае, под этим именем этот человек выведен в книге не перевравшего ничего в истории Маресьева Полевого). Именно он, видя, что творится с парнем, словно бы невзначай подсунул ему статью о другом пилоте – Валерьяне Карповиче. Тот в Первую мировую лишился ноги, но снова вернулся в строй. Не стал читать нотаций или проводить политбеседы – просто указал путь.

«Летать на протезах!? Да неужто? Но ведь он смог! Ну, да – на «этажерках» такое прошло, а на современном-то истребителе!?» – все эти терзания были уже только «фоном» для решения, которое принял Алексей Маресьев. Он снова поднимется в небо! Если кто-то сумел – у него, советского летчика, это тем более получится. Дело оставалось за «малым» – для начала, встать на ноги и научиться ходить. Первые полученные Маресьевым протезы были сродни колодкам каторжника – передвигаться на них можно было лишь ценой неимоверных мучений. Не беда! Сделаем другие! Вот так! Шаг, еще один! И палку долой – что это за истребитель, который ковыляет с клюкой, точно старый дед? Мы сталинские соколы и мы всем покажем! Он и показал…

Члены медицинской комиссии, которой предстояло внимательно выслушать молодого героя, подробно объяснить ему почему «нет» и спровадить восвояси, в глубокий тыл, ожидали чего угодно, но не того, что увидели. «Это он-то безногий?! Нет, это точно тот самый Маресьев?» – изумлению врачей, перед которыми пациент, которого год назад отправляли в морг, лихо отплясывал «барыню» и вальс, предела не было. Нет, ну раз танцует – тут, наверное, какой-то случай особый. Так и запишем: «Годен во все рода авиации». Пройдя переобучение в Ибресинской летной школе, Алексей Маресьев в июне 1943 года был, по его требованию, отправлен в действующую армию. Противостоять его напору не пытался уже никто. Сталинград он, конечно, пропустил, но на Курскую дугу успел. Именно в небе над ней он «завалил» свой первый «Юнкерс». Первый – без ног. Командование 65-го Гвардейского истребительного полка, в котором он проходил службу, сперва не отправляло Маресьева в бой. Нет, летает, конечно. Но вы же понимаете… Очень скоро «отцы-командиры» убедились, что этот «безногий» даст фору в небе многим здоровым.

20 июля 1943 года Алексей Маресьев, прикрывая однополчан от атаки намного более многочисленных вражеских сил, отправил гореть на земле два немецких «Фокке-вульфа», тем самым переломив ход боя и заставив фрицев трусливо улепетывать. Звание Героя Советского Союза было присвоено ему не за немыслимые полеты без ног, а как раз именно за этот бой и спасение боевых товарищей в критической ситуации. Слава о чудо-летчике пошла сперва по всей воздушной армии, в которую входил 65-й Гвардейский, а затем и далеко за ее пределы. В части стало не протолкнуться от военных корреспондентов, спешивших поведать всему советскому народу об этом герое. Был среди них и Борис Полевой, который впоследствии воспоет подвиг Маресьева на весь мир. «Повесть о настоящем человеке» 80 раз переиздавалась в СССР на всех языках его народов, четыре десятка раз – за рубежом. По ее мотивам был создан не только кинофильм, но и одноименная опера.

Впрочем, во время войны сам Маресьев собственную славу ругал ругательски – из-за нее весной 1945 года ему «настоятельно порекомендовали» отказаться от боевых вылетов (не хватало еще, чтобы легенду сбили!) и перевели на командную, но наземную работу. Впрочем, семь сбитых фашистов (вдобавок к трем до ранения) на счету Маресьева к тому времени были. После Великой Отечественной ушел в запас почти сразу – в 1946 году. Будучи от природы человеком действительно скромным, Алексей Маресьев не раз повторял: «Никакая я не легенда! Я обычный советский человек…» И уточнял при этом, что Победа в Великой Отечественной – «подвиг всего его поколения». Своим новым фронтом он избрал патриотическое воспитание молодежи, борьбу за мир, работу в ветеранских организациях. Ушел из жизни Алексей Петрович Маресьев 18 мая 2001 года – за час до начала грандиозного торжественного вечера, посвященного его 85-летнему юбилею. Торжества состоялись, но начинать их пришлось с минуты молчания… Он словно взмыл в небо, устав от славословий, куда-то к давным-давно преодоленному им пределу невозможного, оставив нам светлую память и вечный пример.

Алексей Маресьев нисколько не преувеличивал, говоря о «подвиге поколения». Не все знают об этом, но его героизм был повторен в годы Великой Отечественной войны целым рядом советских летчиков. Их судьбы и деяния – тема для отдельного разговора, к которому мы вернемся обязательно.