Права человека: два противоположных подхода

Многие воспринимают наличие гражданских прав как нечто само собой разумеющееся, существующее испокон веков. «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» — звучит так привычно и ясно. Сейчас вообще так называемая правовая культура подменила собой научное и историческое понимание права. Мало кто задумывается о сущности права в целом и сущности гражданских прав в частности.

Но вместе с тем в политике нет более спекулятивного вопроса, чем вопрос о правах человека в разных странах. Журналисты, общественность, научное сообщество и представители государств, особенно на Западе, живо интересуются, где, как и почему «ущемляются права человека». Правда, есть нюансы. Во-первых, «мировое сообщество» шумит по поводу нарушения прав человека в основном в тех странах, которые не желают плясать под дудку США. Во-вторых, оно досадно редко обращает внимание на права «здорового человека», например на право на жильё, труд, отдых, образование, медицину, культурное развитие, мирную жизнь. Западные фонды, СМИ и правительства больше интересуются правами меньшинств — расовых, национальных и сексуальных. Не хочется смешивать первые два и последнее, потому что права малых народов и нацменов кое-где действительно ущемляются, но такое смешение используют сами радетели прав человека, так что все претензии к ним. Да и права нацменьшинств Запад интересуют лишь постольку, поскольку они служат разжиганию сепаратизма в отдельных ненавистных им странах, что прекрасно демонстрирует замалчивание этих проблем, например, в Прибалтике, Польше, Молдавии, на Украине.



Недавно северокорейский официоз выступил с очередной отповедью лицемерию западных стран, указав, во-первых, что никто их не просил оценивать положение в КНДР с правами человека, никто западные страны не назначал арбитром в данном вопросе, во-вторых, что в самих западных странах множество проблем с правами человека, в-третьих, что внешняя политика США и их союзников приводит к гуманитарным катастрофам в разных регионах мира и, следовательно, к пресловутому нарушению прав человека. Маленькая, но гордая страна сказала то, о чём большие и сильные помалкивают или на что лишь по-дипломатически стыдливо намекают.

Однако было бы упрощением считать, что «права человека» — это лишь политический приём в международных перепалках. На самом деле это целая идеология, которая возникла не на пустом месте, имеет определённую историческую базу и этапы развития.

Что такое право

Так, право, как известно, возникло вместе с появлением государства. Государство как институт общества возникло как разновидность власти, характерные отличия которой состоят в том, что она опирается на организованное насилие (дружина и темница, полиция/ армия и тюрьма) и, следовательно, имеет стоящий как бы над обществом аппарат принуждения и управления. Бывало так, что государство осуществляло свою власть без использования или с минимальным использованием права, однако в большинстве случаев, если есть государство, значит, возникает система права. Право — это публично обнародованные нормы поведения и правила отношений между людьми, которые защищены силой государственного принуждения.

Совершенно очевидно, что государство может возникнуть только там, где уже налицо глубокое разделение труда и есть частная собственность. Первоначальные государства формировались для защиты собственности на землю и рабов выделившейся из первобытной общины прослойки наиболее хитрых и удачливых вождей.

Ранние системы права строились на принципе защиты собственности и интересов имущих классов — рабовладельцев, купцов, клира, реже — ремесленников. Иными словами, права даровались только отдельным прослойкам, которых и защищало государство. Рабы, а позже крепостные, то есть существенная часть населения, не являлись субъектами права, рассматривались по сути как имущество.

Права человека

Вместе с тем философам, смутьянам и бунтарям постепенно в голову закрадывалась мысль о том, все люди равны по крайней мере как люди. А как проще всего уравнять людей в привычной системе общественного устройства? Даровать равные права.

Так, в ходе Великой Французской революции была реализована чрезвычайно дерзкая идея превращения всех людей в граждан, наделённых равными правами. Эта модель постепенно охватила весь мир, а благодаря дипломатической деятельности СССР к середине XX века получила нормативное закрепление в так называемом международном праве (которое, строго говоря, правом не является, так как отсутствует ключевой элемент принуждения).

Разумеется, равноправие никакого реального экономического, политического и культурного равенства не даёт и дать не может хотя бы потому, что уравнивает изначально неравных. Особенно лицемерно равноправие выглядит в условиях экономической поляризации общества. Одно дело — иметь право, когда у тебя уйма денег, и совсем другое — если ты босяк.

Постепенно права человека стали предметом политической спекуляции. Главная проблема прав человека состоит как раз в том, что их юридическая сущность настолько формальна, что в реальной жизни себя проявить практически не способна. Какое бы ни декларировалось равноправие, в реальности всегда можно найти ущемление положения тех или иных людей. Например, при рыночных отношениях реальное значение приобретают только деньги. Деньги дают фактическое право жить так, как вздумается их обладателю, несмотря на все законы. Или другой пример — если общество пронизано расовыми, национальными или религиозными предрассудками. Какой бы справедливый закон государство ни издавало, его правоприменительная практика всегда будет дискриминационной. Потому что проблема не в законе, а в содержании общественных отношений и в культуре людей. Высококультурным людям вообще законы не нужны, они и без законов способны поступать по совести.

Два полярных подхода

В своё время советская юридическая наука, в противовес западной, выдвинула тезис о том, что всякие права должны в самой своей декларации содержать механизмы их реализации. Например, право на труд не должно висеть в воздухе, а государство обязано каждому гарантировать рабочее место, а по праву на жильё — гарантировать в пользование жилище и т. д. В дальнейшем эта концепция получила развитие в других социалистических и полусоциалистических странах и появилось такое понятие, как право народа.

Сейчас есть страны, в том числе КНДР, Китай, Вьетнам (и отчасти Россия), которые рассматривают права человека не как на Западе индивидуалистически, а через призму жизни всего народа, и это более правильно и разумно. В таком случае возникает реальная связь между формальными правами и условиями жизни. Государство, возникнув лишь как институт защиты собственности, постепенно становится инструментом регулирования общественных отношений и развития общества. Значит, вопрос о благополучии людей разрешается в сфере экономики и культуры, а не права.

С научной точки зрения народ — это не граждане страны и не население. Народ — это прежде всего коллектив, объективное историческое образование, скрепленное экономическими связями, языком, культурой, общностью быта и обладающее устойчивым общественным сознанием. То есть это не просто люди, но и объективные социальные связи между ними.

Какой смысл упрекать Китай в дискриминации секс-меньшинств, если китайский народ и китайское государство рассматривает гомосексуализм как форму девиантного поведения? Какой смысл, например, было упрекать СССР по сути в принудительном распределении рабочей силы, если тем самым достигалось общественное благо народа — возводились промышленные объекты, укреплялась обороноспособность страны.

Иными словами, появилось два подхода к правам человека — эгоистический и коллективистский, частно-ориентированный и народный.

Более того, западный подход к правам человека имеет негативную историческую практику. Западным странам не удаётся на его основе достигнуть гармонии и благоденствия народа. Примеры счастливых западных стран не выдерживают критики: во-первых, это микроскопические страны северной Европы, во-вторых, их «благоденствие» строится на большем количестве денег у рядового гражданина, чем в других странах, в-третьих, их экономическое благополучие построено на неэквивалентном обмене, т.е. по сути они теми или иными способами грабят отсталые регионы и страны. Нельзя Россию и весь мир превратить в Данию или Норвегию, потому что экономические модели этих стран не самодостаточны и даже не самостоятельны.

Историческая практика коллективистского подхода к правам человека как реализации прав и интересов народа тоже не безупречна, однако мало кто будет спорить, что, например, «брежневский застой» был куда более счастливым временем для нашего народа, чем другие эпохи. Китай смог ликвидировать крайнюю нищету, что ни одна другая большая страна сделать просто не в силах. Разве это не аргумент?

Здесь себя проявляет мировоззренческая разница в подходах. Одни люди готовы спорить с пеной у рта, что свобода в западном понимании важнее бесплатного образования, медицины, культуры, достижений и т.д. Что важно, чтобы лично им дали право реализации их наклонностей к обогащению и мещанскому счастью, а государство не вмешивалось. Другие же предпочитают мыслить более патриотичными и коллективистскими категориями, рассуждая об общем благе народа.

То же самое касается и сути государства: или оно служит лишь для защиты собственности при формальном равноправии, или может выступить средством развития общества.

Поэтому КНДР утверждает, что они строят «рай на земле» не для абстрактных индивидов, а народа. А на Западе этого не могут даже понять. Их волнуют права секс-меньшинств и диссидентов.

За каким подходом будущее — покажет только история. Но чисто методологически отдельный человек без общества — ничто, а общество потерю отдельного человека даже не заметит.

Поэтому когда В.В. Путин говорит, что в центре всей деятельности государства должен стоять человек, возникает ехидный вопрос: какой человек? Другое дело, если в центре поставить народ.