Ковид в Китае: тоталитаризм или забота о народе?

Первые полосы западных СМИ заняты конфликтом на Украине, а вторые расписывают ужасы шанхайского карантина. Шанхайцев называют блокадниками, рассказывают, как китайские власти устроили голодомор, истребляют собак и кошек, разлучают детей и родителей, запускают дроны, которые следят за улицами, и предупреждают из громкоговорителей об ответственности за нарушение ковидных порядков. С помощью видеороликов в социальных медиа рисуется апокалиптичная картина пустых улиц и орущих из окон китайцев.

Китай против мировой практики

Все крупные СМИ разразились статьями о чудовищных экономических последствиях локдауна 25-миллионного мегаполиса с крупнейшим морским и речным портом. Из китайских соцсетей бережно вычленяются и переводятся на европейские языки критические посты о невозможности заказать еду, об усталости шанхайцев от ограничительных мер и тому подобное.



Жёсткость карантинных мер китайских властей резко контрастирует с «мировой практикой». Абсолютное большинство стран в мире свыклось с пандемией, а западные государства в полном составе отменили большую часть ограничений, в отдельных случаях несмотря на рост заболеваемости и смертности. КПК же провозгласила политику нулевой терпимости к ковиду и придерживается её твёрдой рукой, невзирая на панические прогнозы экономических последствий.

Вспышка ковида началась в Шанхае 28 февраля 2022 года и была вызвана омикрон-штаммом, завезённым из-за рубежа. К концу марта были выявлены порядка 16 тыс. заболеваний, а к 8 апрелю их стало уже более 130 тыс. Притом в 90% заболевание протекало бессимптомно. Всего к концу апреля умерло 11 человек, половина из которых были старше 70 лет.

В любой другой стране, кроме, пожалуй, Северной Кореи, такой масштаб заболеваемости на душу населения не то что не вызвал бы никаких ограничительных мер, но не был бы даже зафиксирован органами здравоохранения. Тем более ни одна страна в мире не закрыла бы такой мегаполис, как Шанхай, в результате подобной вспышки. Это порождает многочисленные заговорщицкие версии и богатый на фантазии поиск истинной мотивации Си Цзиньпина. Одни говорят, что хитрые китайцы решили обрушить западную экономику, разорвав цепочки поставок, другие — что безумный диктатор взял в заложники 25 млн человек, третьи полагают, что проводятся командно-штабные учения мировой закулисы по будущей термоядерной войне. Но реальность, как обычно, намного прозаичнее.

Сущностные отличия китайской власти

Китайское государство сущностно отличается от типичных западных демократий. На Западе власть позиционирует себя как стоящую над обществом систему учреждений, призванных соблюдать баланс интересов различных слоёв общества, не допускать открытых конфликтов и противостояний, она нечто вроде арбитра между различными экономическими и политическими силами. Отсюда — идеология парламентской демократии, сдержек и противовесов, разделения властей. Вопросы общенародного значения в общем и целом исчерпываются задачами обороны и охраны правопорядка. Образование, здравоохранение, социальная поддержка населения, политика перераспределения доходов входят в сферу государственных интересов постольку-поскольку, роль государства носит скорее регуляторный, чем управляющий и направляющий характер.

В Китае же по конституции государство не столько является арбитром общества, сколько прямо и непосредственно управляет его жизнью. Государство владеет и распоряжается всей землёй Китая, ведущим государственным сектором экономики, в том числе банковским, ему вменяется заниматься повышением производительности труда, просвещением и подъёмом культурного уровня населения, развивать науку, здравоохранение и фармакологию, СМИ, издательское дело, литературу и искусство. Государство, согласно конституции, даже регулирует рождаемость. Иными словами, государство в Китае формально-юридически управляет практически всеми общественными процессами — от производства товаров до личной жизни китайца. На практике же и того хуже: во всём, куда рука китайского чиновника может дотянуться, есть правила, указания, методики, «генеральная линия».

При этом государство управляется не избранными на свободной основе людьми с разными взглядами и подходами, а относительно единой, дисциплинированной, крайне идеологизированной партией со строгой вертикальной структурой, которую нельзя переизбрать на ближайших выборах. Изменить партию изнутри ещё сложнее, чем её свергнуть, потому что у неё есть чёткая программа, которую каждый член обязан разделять, и могущественные институты партийного контроля, которые вычищают каждый год десятки тысяч коррупционеров, двурушников и идейных врагов, то есть людей, которые только на словах разделяют её программу (с 2011 по 2021 год чисткам в КПК подвергся почти миллион человек). Партия рулит государством, а государство управляет всем обществом — такова социальная модель современного Китая. А партией, в свою очередь, управляют два десятка вождей во главе с председателем.

Западная теория тоталитаризма, которую придумали, чтобы идеологически отождествить фашистские и коммунистические режимы, достаточно точно описывает общие принципы организации общества социалистических стран (тотальная роль государства), но значительно перевирает собственно фашистские государства. Гитлеровская Германия, Италия времён Муссолини, франкистская Испания, Чили времён Пиночета или милитаристская Япония по роли и месту государства в обществе скорее напоминают современные США, чем Китай или СССР. Похожесть фашистских и коммунистических стран ограничивается только чисто внешним наличием однопартийности и фигуры вождя. Причём значение и роль фигуры вождя в первом и втором случаях значительно разнятся. Тот же Гитлер как политик был вождём скорее номинально, он был вынужден считаться с могущественными финансовыми кланами Германии, а все его доктрины были дешёвыми пропагандистскими уловками. Это не говоря о том, что на роль вождей претендовали и многие крупные политики чисто демократических стран. С однопартийностью ситуация не лучше, так как большинство многопартийных систем западных стран состоит из политически однородных партий, сменяющих друг друга от выборов к выборам без коренного изменения внутри- и внешнеполитического курса.

Из особенностей роли и места китайского государства в обществе следует специфика его политической линии. Она всецело определяется бескомпромиссными решениями руководства партии. Оно считается только с обстоятельствами, но не с мнением тех или иных групп населения и социальных слоёв. Такая политика требует большой поддержки населения или хотя бы его лояльности по отношению к власти.

Зачем и почему Шанхай отправили на карантин

Очевидно, руководство КПК оценивает обстановку с ковидом совершенно иначе, чем большинство правительств мира. Если обычно на первое место ставят экономические интересы и социальные последствия противоэпидемиологических мер, сопоставляя их с ущербом здоровью населения, то китайцы исходят из другого посыла. Можно, конечно, фантазировать о том, что это очередной «хитрый план», но, скорее всего, речь идёт о последовательной научной оценке последствий пандемии, прежде всего для здравоохранения народа. Никто не знает, какие научно-медицинские выкладки лежат на столе Си Цзиньпина, но в британском журнале Nature Medicine нашлась группа учёных из США и Китая, которая выдвинула обоснованное предположение о мотивации китайских властей. Вполне возможно, что эта публикация сделана с подачи КПК для разъяснения западной общественности её позиции.

Они построили модель развития эпидемии без учёта жёстких мер правительства Китая и получилось, что за шесть месяцев шанхайская вспышка охватила бы всю страну и дала бы 112 млн заболеваний. Затем пошёл бы относительный спад роста и привыкание, как на Западе, с вялотекущей прибавкой заболевших. По их оценкам, китайская система здравоохранения справилась бы с таким количеством заболевших, так как коечный фонд был бы загружен на пике на 50%. Но китайская система здравоохранения катастрофически не справилась бы с количеством пациентов, которым требуется реанимация. Сейчас в Китае 64 тыс. коек в отделениях реанимации, а на пике было бы до миллиона тяжелобольных. По расчётам учёных, традиционная смертность от ОРВИ в Китае возросла бы с 88 тыс. человек в год до 1,6 млн за полгода в результате ковида. Таким образом, локдаун и карантин Шанхая сохраняют как минимум более 1,5 млн жизней, прежде всего пожилых китайцев.

Кроме того, нельзя забывать, что самотёк пандемии превращает ситуацию из относительно контролируемой в неконтролируемую, а коммунисты этого больше всего не любят. Власть, которая по своей сути взялась управлять всем обществом, будет всеми силами пытаться удержать все факторы риска в русле прогнозируемого развития.

Очевидно, что западные правительства особо не беспокоятся о смерти своих стариков, потому что они никому, кроме их родственников, особо не нужны. Отработанный материал, только создающий нагрузку на бюджет. Китайское правительство, видимо, исходит из другого подхода.

Однако в решении о карантине и локдауне Шанхая читается не только гуманитарный мотив. Это большая проверка на прочность власти партии, демонстрация всему миру силы и единства китайского народа, а также возможность по итогу заявить о том, что партия и правительство заботятся о жизни каждого китайца. Это перевешивает экономический ущерб.