Чего хочет российский народ?

У нас в литературе, политической риторике почти не используется понятие «народ», его намеренно выводили из обихода в 1990-е. Народ подменяли «общественностью», «гражданским обществом», «избирателями», но, поскольку он объективно существует, с проявлениями его мнения и воли приходится считаться.

Так, например, в украинском конфликте Запад сделал ставку на быстрое свержение власти в России из-за несогласия с проведением спецоперации, обманувшись мнением российской общественности в лице творческой и технической интеллигенции. Оказалось, что народ, который только и способен свергнуть власть или может позволить свергнуть власть путчистам, и общественность — это далеко не одно и то же.



Тогда как, например, украинский народ в 2014 году фактически поддержал майданных путчистов и позволил им взять власть, свергнув Януковича. Но не везде, поэтому и вспыхнула гражданская война на Донбассе, а Крым присоединился к РФ. Говорят, что лидеры майдана обманули ожидания украинского народа, — это чистая правда. Такая же, как и то, что Россия восемь лет обманывала ожидания народа Донбасса, который сделал твёрдый выбор между бандеровским киевским режимом и Москвой. Хотя дончане и луганчане прекрасно понимали, что присоединение к РФ не решит экономической программы их восстания, например, не сулит обращения тяжёлой индустрии, которой славится регион, в народную собственность для избавления шахтёров и рабочих от бедности.

Ещё мелкий, но интересный пример того, как проявляется воля народа. Когда вспыхнула пандемия в Китае, власти действовали очень жёстко, объявив политику нулевой терпимости к ковиду. Огромный, полуторамиллиардный Китай превратился в сплошную карантинную зону, в которой страдали все, от рядовых граждан до крупных корпораций. Затем была проведена не имеющая аналогов в истории по массовости кампания по вакцинации: 90% населения поставили прививки. Причём сделали это добровольно, доверяя власти. Обязательная вакцинация в Китае, как в некоторых странах Европы, не объявлялась. Не было ни протестов, ни погромов, как на Западе, китайцы смирно, строем прививались, потому что партия и правительство сказали: «Надо». Кампания по вакцинации строилась на убеждении и социальном давлении. Но на днях власти Пекина решили ввести обязательное требование вакцинации при посещении мест общего пользования: кинотеатров, спортивных мероприятий, музеев, театров. Несмотря на то что 90% китайцев уже привито, поднялась волна негодования, народ посчитал, что ему не доверяют, его необоснованно притесняют. Власти сдали назад, подтвердив, что вакцинация является хоть и желательной, но добровольной и никаких ограничений для посещения мероприятий не будет. И где после этого больше демократии, в Китае или на Западе?

Четыре ключевые особенности, характеризующие народ

Легко заметить, что воля народа быстро и наглядно проявляется прежде всего в несогласии с чем-либо. Украинцы поддержали майдан не потому, что все поголовно стали бандеровцами, а потому что устали от Януковича, коррупции и бедности. Правда, новая власть принесла на украинскую землю ещё больше коррупции и бедности, к которым прибавилось и национальное унижение. Почему же он безмолвствует последние девять лет?

В этом состоит вторая особенность почти всех народов — после энергичного выплеска недовольства следует долгая фаза накопления «социальной энергии» и озлобленности. Народ — это почти всегда стихийная субстанция, за приливом активности следует отлив.

Российские политические стратеги в спецоперации сделали ставку на внутреннюю конфликтность украинского общества, посчитав, что быстрый военный удар вызовет крах политической системы, восстание народа или его лояльное отношение к походу российской армии. Ставка эта оказалась несколько переоценённой, но тем не менее отчасти оправдалась. На Украине не вспыхнуло партизанского движения — признака того, что народ воспринимает боевые действия как отечественную войну, на освобождаемых территориях большинство населения высказывается за скорейшее завершение спецоперации путём отбрасывания украинских формирований вглубь страны, имеется явная тенденция к признанию российской власти, может быть, не так, как этого бы хотелось кому-то в администрации президента, а как «лучшего из вариантов».

Третьей ключевой особенностью народа, дополняющей первые две, является его доверчивость, внушаемость, особенно в фазу подъёма активности. Вставший на дыбы народ отлично понимает, что ломать и крушить, но слабо представляет, как организовывать и строить жизнь по-новому. Этим-то и пользуются различные проходимцы, авантюристы и агенты иностранных разведок, которые становятся «лидерами майдана».

Однако это не значит, что народ — это нечто вроде капризной барышни, которая долго молчит, а потом громко скандалит, сама не понимая, чего хочет. Именно такое отношение к народу прививали монархисты, считая, что ему нужен патриарх, мудрый монарх, который по-отечески будет его направлять, иногда наказывая кнутом, иногда ублажая пряником.

Народ медленно, но учится, обретает зрелость. Например, народ России хорошо выучил уроки 1990-х годов и выработал в себе прививку от западного либерализма. И сколько бы усилий ни тратили прозападные пропагандисты и агитаторы, наш народ уже никогда не обмануть так, как обманули украинцев с их «европейским выбором» в 2014 году. Правда, в большинстве случаев народы учатся исключительно на собственных ошибках и невосприимчивы к чужому опыту.

Практика 1990-х годов для российского народа и народов других бывших республик СССР была разной. Украинцы, прибалты, армяне, казахи и другие народы «зависли» в эпохе Беловежских соглашений из-за национализма. Они вообще «вышли» из единой семьи советского народа, искусственно обособились из-за ложных национальных чувств и ложной националистической идеологии, которую активно внедряют с Запада. Российский народ, несмотря на многонациональность, оказался сильнее скреплён узами русского языка, русской культуры, общности исторического прошлого, прежде всего советского, хозяйственными связями. Сегодня очевидно, что в 1990-е годы ставка Запада и местных националистов была на развал и РСФСР.

Народ Белоруссии, напротив, за счёт субъективного фактора власти Лукашенко сумел миновать, казалось бы, неизбежный этап лихолетья после развала СССР. То же произошло и в Приднестровье. Но дело ведь не только в политических лидерах, политические лидеры держатся постольку, поскольку внутри общества есть запрос на их политику. И раз власти Белоруссии и Приднестровья не меняют вектор развития десятилетиями, значит, народы этих стран удовлетворены, хотя бы отчасти. Состоит ли в этом их зрелость или глупость, рассудит история, но пока только отчаянный западник желает превращения Белоруссии во вторую «Украину», а Приднестровья — в очередную горячую точку.

Народы Грузии, Армении, Казахстана, Киргизии волнами поднимают недовольство, свергая правительства или форсируя смену лиц у власти, но никак не поймут, что вектор национализма и западничества — это хождение по кругу.

Таким образом, четвёртой особенностью народа является наличие в нём мудрости, зафиксированной прежде всего в исторической памяти. Именно мудрость народа определяет его зрелость, которая выражается в интуиции, чутье. Например, наш народ очень остро реагирует на бандеровщину, тогда как западный обыватель готов выслушивать оправдание про единичные случаи национализма и тому подобное. От объёма и качества исторической памяти зависит восприимчивость народа к той или иной системе идей, к тем или иным программам действий.

Народ — это коллектив

Теория демократии подменяет понятие народа концепцией выбора власти и принятия решений большинством. Но народ — это не просто большинство, это не совокупность граждан или избирателей. Бывает так, что народ массово голосует за кандидата в президенты, а через год его также массово свергает. Народ — субстанция, которая слабо вписывается в сухие формально-юридические схемы и процедуры.

Народ — это коллектив, связи между людьми, причём связи исторически объективные, крайне устойчивые, возникшие на базе общности экономического пространства, языка, культуры, быта. У этого коллектива есть общественное сознание в национальной или многонациональной форме. И общественное сознание народа — это вовсе не то, что пишут СМИ и показывает ТВ, и даже не комментарии в интернете, а это то, что реально думают люди в своём большинстве, и те внутренние пружины, скрытые векторы в массовой психологии, которые незримо присутствуют в мышлении. Скажем, большинство на словах может вполне лояльно относиться к Западу, но, если кто-то где-то крикнул «Наших бьют» или «Они порочат память о Победе», отношение меняется на противоположное моментально.

Понять, прочувствовать чаяния народа, его стремления — высшее мастерство в политике. А понять, прочувствовать чаяния, стремления народа не для того, чтобы им манипулировать, а чтобы ему верно служить, — великая редкость.

Чего хочет народ России?

Сейчас в силу объективных обстоятельств сложилась уникальная ситуация в нашем народе, когда его деструктивные, наглядные посылы органически перетекают в конструктивные.

Так, наш народ совершенно определённо желает независимости от Запада, не хочет быть ни сырьевым, ни смысловым его придатком. Он против американской гегемонии в мире, ему претит унижение его исторического прошлого, прежде всего советского. Это главное, что следует из богатого политическими событиями опыта последних десяти лет.

Это желание в его реализации объективно раскладывается на три составляющие: внешнеполитическую, внутриполитическую и экономическую. Нет ничего более легкомысленного и простого, чем говорить от лица народа, но тем не менее совокупность признаков опосредованно позволяет сделать следующие выводы.

Во внешней политике наш народ желает уважения к России и мира, признавая, что других путей к этому, кроме как через открытую конфронтацию с Западом, не осталось. Поэтому он приветствует искоренение бандеровщины.

Во внутренней политике наш народ желает быстрейшего отказа от низкопоклонства перед Западом и выкорчёвывания либерализма.

В экономике наш народ желает развития производства, самообеспечения, деолигархизации и справедливого распределения богатств страны.

Читатель может возразить, что автор слишком много на себя берёт, формулируя волю народа. Но в данном случае ситуация такова, что никаких других путей к полноценной реализации вполне признаваемого абсолютным большинством наблюдателей тяги народа к независимости от Запада не существует. Поэтому, может быть, подобные формулировки слишком самонадеянные, но тем не менее отражают ту самую органику перетекания недовольства в нечто конструктивное. История заставляет наш народ следовать самостоятельным путём развития, и народ это чувствует.