Россия для красных, белых и синих: поиски национальной идеи в новой реальности

В нынешнем году Россия впервые проводит День народного единства в такой обстановке, когда без этого самого единства, действительно, никуда. Слова из революционной песни про вихри враждебные, тёмные силы, бой роковой и ждущие нас безвестные судьбы актуальны, как не были последние лет семьдесят – это ли не повод сцепиться локтями и «стиснуть зубы в кулак»?

Однако, оный День остаётся для большинства малопонятным официозным праздником и «просто выходным», какого-то торжественного воодушевления не наблюдается: «на земле» страна именно, что проводит, а не отмечает 4 ноября. Чего греха таить, завезённый из-за рубежа модно-молодёжный Хэллоуин пользуется куда большей популярностью, и не только у самой молодёжи, но и в возрастной группе 30-50 лет. При том, что на Западе Россию методично «отменяют», не только на официальном уровне, но и «снизу», в самой России какого-то «отзеркаливания» этой тенденции не наблюдается.



Это, как и, например, довольно массовая негативная реакция на предложение журналиста Красовского «жечь и топить» украинских детей – чёткий признак того, что «мы не они». Так и есть, но тут же возникает вопрос: а кто, собственно, мы такие, как мы идентифицируем себя и какую видим для себя перспективу?

Вопрос далеко не праздный, особенно в той части, которая касается будущего. Мир пришёл в движение, прежний статус-кво с «золотым миллиардом» и всеми остальными ещё не разрушен, но уже падает, набирая скорость. Очевидно, что ближайшие десятилетия будут временем больших (хотя бы по масштабу, а может, и по интенсивности тоже) военных конфликтов, бытового упадка на фоне технологических рывков. А шансы сохранить рассудок – и индивидуальный, и коллективный – в эпоху больших перемен куда выше, если чётко осознаёшь, кто ты и что ты.

Очевидно, что в России, даже «материковой», и тем более на недавно освобождённых территориях, наибольшее влияние на формирование нового сознания окажет ход и исход СВО. Пока что нельзя сказать, что имеет место какая-то централизованная и направленная идеологическая работа, однако «естественный ход вещей» (или, если угодно, хаос) не спит, и ведёт эту «работу» своими силами и методами.

Налево, направо, вперёд, поворот

Многолетняя ломка копий вокруг 4 ноября, в какой-то степени, является тем стержнем, вокруг которого крутится вся философская и идеологическая мысль в современной России.

Не секрет, что пресловутый День народного единства подобран хотя и не на пустом месте, но всё-таки как «альтернатива» Дню Октябрьской революции, и нынешних марксистов, или советистов – в общем, тех, кто более-менее последовательно (или даже «профессионально») ностальгирует по СССР – этот факт весьма раздражает. Правда, когда доходит до аргументов, они сводятся или к констатации самого факта («власти хотят затушевать память о величайшем событии ХХ века!»), или к чисто хронологическим претензиям («на самом деле поляков из Кремля выгнали не четвёртого, а такого-то ноября»). Отрицать важность победы народного ополчения в 1612 г. для всего будущего России как суверенного государства почти никто не пытается, потому что это и невозможно, и не особо нужно – слишком уж далёких дней дела.

С другой стороны, российское ВПР, хотя и продвигало линию «ползучей декоммунизации», никогда не могло себе позволить полностью проклясть и отринуть советское наследие, и тем более не сможет сейчас и в обозримом будущем. Дело даже не в том, что боевые действия за интересы РФ ведутся вполне материальным советским наследием в виде запасов военной техники и созданной при коммунистах промышленности. Просто объективному ядрёному фашизму, которому мы противостоим сейчас на Украине, в идейном плане нечего противопоставить, кроме «снятого с консервации» красного знамени – в принципе нечего, никакая хрустящая французской булкой «Россия, которую мы потеряли» не подойдёт.

Но не стоит забывать и о том, что в своё время и Сталин не питал излишних интернациональных иллюзий. Ещё в 1930-е гг. в советской идеологии и пропаганде появились мотивы противостояния не просто «империализму», а «империализму двунадесяти языков», направленному именно против России – неважно, царской ли, Советской ли. «Вставайте, люди русские» – как раз оттуда.

Что это значит? Хотя бы то, что преемственность и эклектика не всегда равнозначны паразитированию на каких-либо идеях прошлого, а в наших реалиях они, пожалуй, даже естественны. Я уже не раз приводил этот пример: в зоне СВО самого начала прекрасно уживались в одной колонне российский и царский триколоры, и алое Знамя Победы; преимущественно красные опознавательные повязки воинов тогда ещё независимых Народных Республик, и преимущественно белые – воинов Российской армии (кстати, вы не задумывались над смыслом именно такой цветовой кодировки?) Плечом к плечу сражаются за будущее нашей страны «беспартийные», марксисты, монархисты, нацболы, либералы (да, есть примеры прозревших бывших сторонников экстремиста Навального), мусульмане, православные, атеисты и так далее, далее, далее.

Это показывает, что встречающиеся в выступлениях российских политиков и чиновников слова о том, что именно наша страна сейчас является оплотом подлинного свободомыслия – не пустой звук. Во всяком случае, можно говорить о гораздо большей свободе, чем на Западе и, особенно, в фашистской Украине, с их принудительной унификацией общественного сознания («если не зигуешь – значит, ты против демократии»).

Однако, российская «демократизьма» – во многом, следствие многолетнего пренебрежения ВПР агитацией и пропагандой. У этого были свои плюсы, но с приходом «специального военного» времени вскрылись и вылезли наружу также очевидные минусы, в первую очередь – необходимость для властей считаться с популярностью или непопулярностью стратегических решений у населения. В частности, именно из-за этого частичная мобилизация началась тогда, когда началась, а не в мае-июне.

Суровый многонационализм

Но современные проблемы требуют решений – не только современных, но и, зачастую, непопулярных априори. Объективные реалии вынуждают российское ВПР принимать такие решения, а это значит, что их нужно будет как-то обосновывать в пропаганде. Впрочем, и у значительной части общества, презревшей миролюбивую риторику про «жесты доброй воли», есть запрос на более жёсткую идейную позицию государства, адекватную вставшим перед страной вызовам.

И хотя такой «генеральной линии партии» в России пока нет, люди, которые смогут её начертить в ближайшем будущем, на вершине государственного Олимпа есть. В сущности, они уже обозначают её, но пока в виде «личных мнений» – и речь здесь, конечно же, о Медведеве, Кадырове, Пригожине (да, и их спичрайтерах, не без этого). В современном широковещательном формате, в простых и, зачастую, хлёстких формулировках они излагают своё видение будущего, в котором Россия жёстко отстаивает свою уникальность (не путать с исключительностью) перед мордами уродливых противников – именно мордами, а не лицами.

Очень характерна в этом плане посвящённая Дню народного единства публикация Медведева, в которой любопытнейше сочетаются лексика политрука и проповедника, а враги России называются «вырожденцами», «лающими собаками» и «хрюкающими подсвинками» – и ведь даже не скажешь, что зампред Совбеза в чём-то перегнул. Схожие по духу и букве «телеги» регулярно выдаёт и глава Чечни, тогда как «дирижёр» ЧВК «Вагнер» обычно высказывается менее патетически, в «ландскнехтском» духе.

Соответствует ли эта риторика реалиям враждебного мира? Да, хотя я уверен, что многие фронтовики и жители освобождённых территорий, ежедневно испытывающие на себе огонь фашистской артиллерии, найдут её даже мягковатой. Забавно, кстати, что она довольно близко перекликается с раннесоветскими мотивами типа «чужой земли мы не хотим ни пяди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».

Вряд ли нарратив о «суровом многонационализме» будет прямо-таки насаждаться – да это и не нужно, учитывая, что он и так имеет «снизу» и солидную аудиторию всех возрастов, и проводников в лице военкоров, патриотических журналистов и блогеров, к которым в будущем присоединятся и вернувшиеся домой фронтовики. Все вместе они будут задавать вектор, лейтмотив, вокруг которого будет строиться российский общественный дискурс обозримого будущего.

Что на самом деле интересно, так это будут ли поспевать за словами дела. Того же Медведева активно (и не без оснований) критикуют за излишне громкие высказывания, за которыми в реальности нередко случались «жесты доброй воли». В последнее время, правда, наблюдается объективное улучшение подходов и к проведению СВО, и к внутренней, и к внешней политике – так что, поводы для осторожного оптимизма есть.