Насколько ВСУ готовы к большому летнему наступлению

В последнее время вновь активизировались разговоры о предстоящем крупном наступлении ВСУ, теперь уже не зимнем, а летнем. С одной стороны, это неудивительно: надвигающийся конец «крепости Бахмут» надо как-то перебивать в медийном плане, а бесконечные анонсы начала «решающего наступа» являются одним из главных инструментов киевской пропаганды и, возможно, самым действенным.

Но, с другой стороны, необычно много о будущем наступлении фашистов стали говорить на Западе, и не то чтобы в позитивном ключе, а скорее как о предстоящем рискованном визите к хирургу: идти страшно, а если не пойти, то совсем каюк. Мрачноватое резюме ситуации 15 марта сделал шеф Пентагона Остин, заявивший, что «Украина не может тратить время зря».



Исторические аналогии – дело, конечно, такое, но с их помощью можно многое показать наглядно. Украина образца 2023 г. уже очень и очень близко напоминает гитлеровскую Германию образца 1944 г. Сходств масса: «цвет нации» уничтожен или сбежал, тыл дезорганизован, стратегическое положение бесперспективное, и только ужас перед будущей коллективной ответственностью, замаскированный под «веру в неизбежную перемогу», заставляет государство-зомби (или государство зомби, если угодно) изображать бурную деятельность.

Ситуация на «Восточном фронте», кстати, вызывает еще больше ассоциаций с рубежом 1944-1945 гг. Перед киевским режимом стоят те же самые два стула, что когда-то перед немецким фюрером, оба утыканные подозрительными предметами: можно или уйти в глухую оборону и так прожить еще какое-то (не очень продолжительное) время или ударить самому. В последнем случае успех подарит дополнительные несколько месяцев, а неудача, наоборот, срежет большую часть имеющихся в запасе. Гитлер в свое время решил бить – но оба больших наступления, в Арденнах и на озере Балатон, провалились, сожрав последние резервы вермахта.

Для Зеленского глухая оборона, пожалуй, еще более губительна, чем для его усатого исторического предка: защищаться от российских воздушно-ракетных ударов по тыловой инфраструктуре нечем и не будет, хоть какой-то возможности поддерживать армию самостоятельно нет, а объемы спонсорской помощи Запада прямо зависят от активности на фронте. При этом реальный успех большого наступления ВСУ (например, в виде многотысячных «разовых» потерь российских войск или утраты части освобожденных территорий) гипотетически может подтолкнуть Кремль к заморозке конфликта.

То есть наступление сулит Зеленскому куда большие выгоды, чем некогда Гитлеру: он хотя бы в теории может рассчитывать на решительный результат, пусть и громадной ценой. Конечно, заморозка – это вовсе не победа, но и не тотальный разгром с омертвением всех вложенных в Украину ресурсов, так что интерес Запада в наступлении ВСУ тоже вполне ясен.

Прикосновенный запас

В общем, с политической целесообразностью «большого наступа» все ясно – она есть на самом деле. Тем любопытнее, какова готовность ВСУ к последнему решительному бою как материальная, так и моральная.

Всю зиму в российской аналитике господствовала теория, что пока набранный из-под палки «фольксштурм» дохнет целыми стадами под Бахмутом, где-то в тылу формируются ударные корпуса элитных «эсэсовцев» общей численностью в 75 тысяч человек на современной западной технике. Вражеская пропаганда этой гипотезе всячески поддакивала, что само по себе подозрительно, но предположим, что она верна. 14 марта в инфополе снова появилась «Гвардия наступления», набираемая из числа сотрудников МВД: начальник ведомства Клименко заявил, что в ней набралось 28 тысяч «добровольцев», уже сколоченных в подразделения.

То есть теоретически враг имеет ударный кулачище в сотню тысяч фашистов. Для пущей внушительности украинские и западные СМИ в своих репортажах делают акцент на элиту элит, те несколько тысяч, что проходят уже обучение в Европе на американской и немецкой технике.

Правда, в реальности стотысячного корпуса, пускай и разношерстного, есть некоторые сомнения. Представляется, что, существуй он на самом деле, какую-то часть его сил, условные четыре-пять бригад, бросили бы под Бахмут для контрудара одним кулаком и деблокады «крепости», но этого мы не наблюдаем. Противник перебрасывает в город отдельные хоть сколько-нибудь боеспособные роты и батальоны.

А все тот же Остин в своем выступлении 15 марта заявил, к большому неудовольствию Зеленского, о других 100 тысячах – тех, которые уже отправились в бандеровскую Вальхаллу. Уж коль скоро Вашингтон признает такие большие потери ВСУ только убитыми, то мелькавшие ранее оценки в 200 тысяч убитых и такое же число комиссованных по ранению кажутся недалекими от истины. Осетра «ударного корпуса» же, по видимому, стоит урезать раза в два, до 50-60 тысяч, что все еще много.

С точки зрения матчасти наметилась тенденция подтаскивать вообще все, что можно достать и привести в какую-никакую боеготовность быстро. 11 марта появились сообщения о возможности поставки из Пакистана 44 единиц Т-80УД, которые некогда были приобретены как раз на Украине. По мнению издания Army Recognition, в ближайшее время для ВСУ могут собрать по последним боксам еще до 200 танков Т-72 различных модификаций.

Недавно в Словакии был замечен эшелон с целым зоопарком различных чешских машин на базе БМП-1, включая бронетранспортеры, «санитарки» и другие. Все чаще мелькают гибриды из остатков советского наследия: например, БМП с башнями от БМД-2, или САУ «Нона-С» (у фашистов не осталось запчастей для авиадесантных машин), или водруженные на МТ-ЛБ 100-мм пушки «Рапира».

Поскольку вопрос с западными истребителями еще не решен, в дело идут остатки советских. 15 марта премьер Польши Моравецкий заявил о готовности передать ВВСУ все наличные МиГ-29 (28 единиц), 17 марта передачу 13 МиГ одобрило правительство Словакии.

Общее количество оставшихся у киевского режима боеспособных самолетов неясно. Считающийся авторитетным западный справочник Military Balance указывает на 79 бортов разных типов, есть также консервативная отечественная оценка в 113 машин. То есть в худшем случае с учетом польских и словацких подарков жовто-блакитные «люфтваффе» к лету смогут насчитывать почти полтораста бортов, и, естественно, если дойдет до большого наступления, то все они будут брошены в бой.

Где на всех набрать лопат?

Словом, какие-никакие материальные средства для одного мощного удара у врага есть. Даже «всего» 60 тысяч человек – это 10-15 эрзац-бригад, из которых четверть будет оснащена импортной техникой. Главный вопрос в том, смогут ли отцы-командиры ВСУ грамотно распорядиться этими силами.

С подачи пропагандистов на Западе распространилось заблуждение о тупом Зеленском и его генералах-вундеркиндах (особенно Залужном), которые «не благодаря, а вопреки» якобы успешно бьют «превосходящие» российские силы. В этот миф верят даже некоторые (если не сказать многие) западные политики, но реальности он соответствует приблизительно нисколько: то есть Зеленский-то, конечно, не полководец никаким местом, но и генералитет, мягко говоря, не блещет талантами.

При этом гипотетическое наступление, на каком бы участке оно ни началось, потребует от украинского офицерья большого мастерства. По сути, ВСУ предлагается атаковать позиции примерно равных по численности и превосходящих по огневой мощи российских войск. Если главы стран Евросоюза не рискнут выполнить пожелание Борреля и отдать Киеву буквально все снаряды со складов стратегического резерва, то в копилку вводных добавится еще и жесткая экономия боеприпасов – это в наступлении-то.

Западная аналитика, в сущности, рассматривает единственный возможный сценарий: удар в Запорожье на Мелитополь или Мариуполь на отсечение сухопутного коридора в Крым. С политической точки зрения это абсолютно логично, ведь в случае успеха фашисты возвращают себе «бесспорные», по их мнению, территории Украины и вновь ставят российский полуостров в шаткое положение.

К сожалению западных стратегов, именно на этом направлении российскими войсками выстроены наиболее мощные оборонительные рубежи, укрепленные еще и водной преградой. Наступать там по излюбленной украинской методе, нахрапом, значит, пытаться пробить стенку лбом почти в буквальном смысле, и, даже если на каком-то участке ВСУ добьются прорыва, он будет купирован контратаками резервов.

Поэтому есть мнение, что враг продолжит прилагать усилия к Бахмутскому выступу и попытается ударить под основание наших «клещей» или дуги, которая образуется после освобождения города. Само собой, в таком случае целью Киева будет не только и не столько сам Бахмут как точка на карте, а окружение и уничтожение наибольшего количества российских войск.

Это направление несколько проще для ВСУ по естественным условиям местности, но и только. Стационарные оборонительные позиции российских войск есть и на нем тоже, кроме того, в районе Бахмута сосредоточены наши самые закаленные части. По некоторым признакам, включая натужно-демонстративное «бессилие» ЧВК «Вагнер» и ее якобы «сложные отношения» с соседями-армейцами, этому участку фронта наше командование сознательно отводит роль ловушки, наковальни, в которую фашисты уткнутся рылом, на которую затем рухнет огромная ракетно-бомбовая кувалда. Впрочем, аналогичным образом теперь можно рассматривать почти любой отрезок линии соприкосновения.

Получается, Киеву куда ни кинь – всюду клин? В общем, да, но это не повод для шапкозакидательных настроений. Если предположить, что ВСУ не растратят свои резервы по мелочи, а все-таки перейдут в массированное наступление, неизбежно где-то будут вклинения, где-то наши воины понесут заметные потери. Западная пропаганда и украинские боты в российских соцсетях будут раздувать эти частные успехи изо всех сил как в последний раз. Впрочем, для большинства вражеских «ударных корпусов» весенне-летнее наступление действительно станет последним.