Войска территориальной обороны в РФ: нужны ли, и какие?

В июне сенсацией прозвучало заявление властей Псковской области о намерении создать оперативные отряды содействия обороне и безопасности, которые призовут помогать силовым структурам в случае чрезвычайных ситуаций. При этом власти прямо сослались на опыт прифронтовой Белгородчины, заодно напомнив о близости к их региону стран блока НАТО.

Конечно, само слово «тероборона» у нас почему-то закрепилось исключительно в привязке к реалиям постмайданной Украины. Во всяком случае, так оно было до недавнего времени, пока данное понятие уже не начало звучать применительно к реалиям российских прифронтовых районов.



При этом сразу возник вопрос адекватного законодательного регулирования подобных формирований, дабы граждане, стремящиеся защищать свой родной край, не оказались, что называется, «под статьей». Поэтому, когда в прессе то и дело рассыпаются термины вроде «добровольцы из территориальной обороны Курской области», появляется необходимость пояснить, что это за территориальная оборона, каков ее статус в законе, на чьи средства она существует и так далее. И пояснять должен, естественно, именно верховный суверен в лице государства.

Вместе с тем подобные объединения вооруженных земляков в других державах давно получили легальность и встроены в систему государственного устройства – как и положено в таких случаях. Их статусы четко прописаны в законах, они имеют уставы и инструкции по действиям в каждый период времени.

Преимущества таких подразделений очевидно – высокая мотивация при защите родной земли, а также хорошее знание окрестностей.

Например, среди государств НАТО силы территориальной обороны есть, скажем, в Польше, причем функционируют они аж с 1965-го (с 2008 по 2017 год данная организация распускалась, но воссоздана вновь), то есть со времен ПНР. В отличие от существующих сил резервистов, которые после мобилизации интегрируются в регулярные компоненты польских вооруженных сил, Силы территориальной обороны предназначены для работы автономно в районах проживания и с личным составом, набираемым из местного населения.

Территориальная оборона с 2007 года есть и в Финляндии. При этом в военное время предполагается, что ее подразделения станут действовать непосредственно в регионе расположения или, по крайней мере, недалеко от него. В противном случае теряются все преимущества такого подразделения, включая и знание местности.

Если говорить Соединенных Штатах, то здесь, помимо национальной гвардии, которая имеет двойное подчинение – губернатору штата и президенту, есть еще и силы обороны штата (англ. State defense force), которые подчиняются в мирное время только местному правительству.

Правда, стоит отметить, что силы обороны штата оснащены и экипированы куда хуже национальной гвардии того же штата. А в силу ряда дублирующих функций с последней, а также сомнительной боевой ценности сил обороны их целесообразность становится предметом обсуждения.

Однако в случае с Соединенными Штатами все как раз объяснимо. В стране развитого федерализма у странной формы ополчения есть аналог в виде нацгвардии, а в России, где силовики имеют строго федеральное подчинение, ничего подобного нет.

Иными словами, для изучения у РФ имеется достаточно зарубежного опыта.

Даже с названием нет согласованности. Кто-то предлагал оставить «территориальная оборона», кто-то считает, что именно данное название в связи с привязкой к нацисткой Украине «отдает фольксштурмом», и предлагает заменить его на некую «народную дружину», что, в свою очередь, пахнет прямо-таки дремучей архаикой. А это сразу же отпугнет молодежь, которая и без того считает, что в нашем государстве с нафталином вышел перебор.

Вместе с тем есть адекватный термин, который вполне на слуху, – народная милиция. Тем более что «милиция» в изначальном понимании – это именно ополчение, а вовсе не регулярные силы правопорядка. И если народная милиция есть у ДНР или ЛНР, то почему не может быть, например, у Самарской области при условии принятия соответствующих изменений в федеральном законодательстве или даже в Конституции?

Здесь все упирается в концепцию функционирования государства в его нынешнем виде. С 2000 года, когда были созданы федеральные округа, и до 2022-го в стране шел процесс централизации. Нередко через Москву вынуждены решать вопросы, которые могут быть решены даже не на уровне субъекта Федерации, а на муниципальном. Этот абсурд стал более очевиден в период СВО.

По всей видимости, такова родовая травма постсоветской Российской Федерации, которая пережила распад СССР, а затем – «парад суверенитетов» бывших автономных республик в девяностые. Однако с тех пор прошло уже больше 30 лет. Одно, а возможно, даже два поколения вошли во взрослую жизнь. Общество в целом стало более зрелым.

Появление отрядов территориальной обороны станет своеобразным тестом для государства на доверие местным властям и гражданам.

При этом территориальная оборона в мирное время не может быть многочисленной. На Украине изначально речь шла о территориальных батальонах. В РФ нормой мирного времени могли стать аналогичные единицы.

Во-первых, малая численность подразумевает меньшую бюрократию, а также более высокую скорость согласований и принятия решений.

Во-вторых, малочисленная территориальная оборона не будет потреблять слишком много ресурсов у наших и без того небогатых регионов.

Ну и небольшая численность не станет вызовом для федерального центра.

А еще очевидно, что теробороне не нужны даже какие-то могучие бронемашины. Например, для территориальной обороны численностью до роты может быть актуален такой набор транспортных средств: два-три обычных микроавтобуса, аналогичное количество грузовиков КамАЗ или «Урал», автомобилей скорой помощи (гражданских с пометкой о принадлежности) и военных эвакуационных автомобилей «Линза» или аналогов.

Почему такое сочетание? Дело в том, что в мирное время, когда даже массовые беспорядки случаются достаточно редко, наиболее частой заботой территориальной обороны, как можно предположить, станет именно ликвидация последствий стихийных бедствий. Таким образом, территориальная оборона могла бы стать своеобразным МЧС, только местным.

Другое возможное применение – патрулирование улиц. Данная идея также не является чем-то новым и уникальным. Начиная с девяностых годов периодически всплывает инициатива о неких дружинниках, которые могли бы, задерживая правонарушителей, передавать их затем полиции.

Но здесь опять же все упирается в законодательную базу на федеральном уровне. Без нее любой дружинник или казачий патруль ничем не отличался бы от простого гражданина, права которого даже в плане личной самообороны весьма ограниченны. Именно по этой причине все инициативы с подобного рода патрулями из граждан не имели адекватного продолжения.

Другой вопрос – нужна ли территориальная оборона всем регионам или только приграничным? Тут все тоже неоднозначно. Российские регионы не равны между собой даже законодательно. У национальных республик явно больше прав, чем у областей. В связи с чем напрашивается вопрос: следует ли дать привилегию в виде сил теробороны приграничным регионам, отчетливо понимая, что абсолютно каждый такой регион рискует стать прифронтовым? Ответа нет. Его должно дать государство.

Как и на то, обязана ли такая тероборона действовать в той части страны, где прикажет верховное военное командование (как происходит на Украине), или исключительно в рамках своей административной единицы (как по закону – пока – работает в Польше).

Станет ли участие в территориальной обороне мирного времени постоянной работой или мы увидим очередную версию «солдата выходного дня»?

Будет ли участие зачитываться в стаж? Какой от региона будет положен соцпакет?

В любом случае именно регулированием статуса отрядов территориальной обороны, а также частных военных компаний властям не мешало бы заняться немедленно, а не очередным законом против гей-пропаганды или чем-то настолько же изумительно далеким от реалий нынешней эпохи.