Правда ли, что наступление ВСУ провалилось только из-за русских минных полей

Одна из характерных черт украинского конфликта – беспрецедентно широкое применение мин, и противопехотных, и противотанковых, во всём спектре моделей и в самых необычных сочетаниях. Так было, в общем-то, с самого начала, но в последние недели интерес к теме минной угрозы возрос многократно, и всё благодаря украинскому «наступу всех наступов». Он, как известно из украинской и западной пропаганды, почти что не провалился, но идёт гораздо медленнее, чем ожидали в Вашингтоне, Лондоне и Брюсселе, и одной из главных причин скромных «успехов» ВСУ называются как раз выставленные российскими войсками обширные минные поля.

С некоторой точки зрения это объяснение даже удобно: дескать, «захистники» были на кураже и рвались в бой, Leopard и Bradley мчали вперёд, ревя моторами, и тут бац – мины, одна, другая, десяток, тысячи их! Бессильно разведя руками, именно так описал положение дел украинский министр обороны Резников ещё в конце июня, когда стало очевидно, что решительных прорывов не предвидится.



1 июля глава американского ОКНШ генерал Милли рассказывал журналистам о трудностях преодоления минных полей, а 19 июля он же сообщил, что фашисты всё ещё проделывают проходы в них. Западной прессе не остаётся ничего, кроме как повторять за военными, и вот уже третью неделю выходят пачки материалов под заголовками типа «русские мины снижают темпы наступления и подрывают мораль украинских солдат».

Надо сказать, иностранные «телезрители» от таких вестей пребывают в лёгком недоумении. Со всех сторон сыплются советы, один толковее другого: а почему бы не послать вперёд сапёров, а почему бы не объехать минное поле, почему бы вообще не попробовать наступать где-нибудь в другом месте, где мин нет? Очевидно, тут имеет место непонимание того, что проблема не в самих «блинах» со взрывчаткой и даже не в их количестве.

Achtung, Minen!

Естественно, планируя свою операцию, фашисты и их западные кураторы имели в виду, что в ходе наступления им придётся преодолевать минные поля. Кое-какие средства для этого были накоплены – но именно «кое-какие».

Основную работу предполагалось возложить на уцелевшие советские установки УР-77 и их уменьшенные буксируемые аналоги американского производства М58 MICLIC, с помощью ракеты забрасывающие на поле длинный шланг со взрывчаткой, подрыв которого расчищает целый проход длиной в пару сотен и шириной в несколько метров.

Но «Змей Горыныч», как ещё называют УР-77, расчищает «коридор» от мин лишь начерно. После него проходы должны были «зашлифовать» танки-тральщики, коих у ВСУ набрался небольшой зоопарк: от советских БМР-2 и самостийных БМР-64 (которые представляют собой просто танк без орудия, но с тралом) до финских Leopard 2R и немецких Wisent на базе танка Leopard 1. Кроме того, в пакетах военной помощи фашисты получили некоторое количество противоминных тралов для линейной бронетехники, как советских, так и западных образцов, впрочем, они являются скорее не средством разминирования, а средством самозащиты от случайно завалявшейся после работы сапёров мины.

Количество тральной техники, которую фашисты сумели подготовить к бою, доподлинно неизвестно, есть лишь отрывочные данные. Например, танков-тральщиков на базе Leopard к 4 июня было восемь штук (шесть 2R и два Wisent), а зарядов к М58 одна Голландия обещала поставить целую тысячу. БМР-64 было построено всего три единицы. В общем и целом можно предположить наличие к началу наступления нескольких десятков реактивных установок и тральщиков – и для операции такого масштаба это, мягко говоря, скромненько.

Возможно, если бы перед украинскими сапёрами стояла задача просто расчистить какую-то местность от мин в спокойной обстановке, то этих сил хватило бы (и то не факт), но для прорыва заграждений с боем их априори было недостаточно. Ну а когда дошло до дела, идущие в первом эшелоне инженерные машины разных типов оказались приоритетными целями и понесли особенно тяжёлые (в процентном отношении) потери. Например, в знаменитом побоище под Ореховом 9 июня 47-я мехбригада ВСУ потеряла не только массу западных танков и БМП, но и одну БМР-2, а Leopard 2R сбежал без своего трала – то есть фактически был выведен из строя.

Большие потери противоминной техники вынудили западных «союзников» срочно подбрасывать украинцам новую, но тут вылезла очередная проблема: в самих западных армиях её не так уж много, гораздо меньше, чем средств минирования. Бундесвер смог оторвать от сердца всего лишь два дополнительных Wisent, которые даже близко не покрыли убыль, американцы тральщики не прислали вовсе, поскольку в наличии только машины на базе Abrams.

Русское поле экспериментов

От нищеты фашистам пришлось импровизировать: например, пытаться подорвать минные шлагбаумы с помощью дронов-гранатомётчиков (относительно успешно) или просто посылать бойцов снимать мины голыми руками. Проблема последнего метода в том, что наши противотанковые мины прикрыты минами противопехотными, что автоматически превращает украинских сапёров в камикадзе. И уж само собой разумеется, даже умереть спокойно им не дают: попытки сделать проходы пресекаются огнём российской артиллерии, а снятые мины заменяются новыми.

Если в первые дни вражеского наступления работали преимущественно противотанковые, то в последнее время, с переходом ВСУ к тактике «мясных штурмов», значительно вырос расход противопехотных мин. Судя по сообщениям с передовой, «ремонт» минных полей приходится производить чуть ли не ежедневно, свежие заряды устанавливаются как с помощью техники (УМЗ и установок «Земледелие», которые впервые применяются массированно), так и вручную.

Известны как минимум несколько случаев превращения нашими войсками собственных передовых опорников во взрывоопасные ловушки для врага: после отхода наших бойцов фашисты запрыгивали в пустые окопы в поисках укрытия, но находили смерть. Судя по имеющимся видеозаписям таких эпизодов, для организации подобных ловушек используются как обычные мины, срабатывающие от контакта, так и дистанционно управляемые заряды, которыми подрывают сразу целые секции окопов.

При этом не стоит забывать, что устойчивость нашей обороны сейчас обеспечивается не одними лишь взрывными заграждениями, а также роями дронов-наблюдателей, следящих за подступами, артиллерией, уничтожающей врага на подходе, пехотой, добивающей прорвавшихся фашистов в ближнем бою, и выходящими в контратаки бронегруппами. Словом, оборона – это комплексный механизм, перемалывающий врага всеми своими элементами, и минные поля лишь один из них, раскалённая наковальня, на которой фашистов долбят молотами огневых средств. Без артиллерии, корректировщиков сами по себе мины задержали бы вражеское наступление, но не остановили бы его, и уж, конечно, не нанесли бы столь чудовищных потерь.

С другой стороны, при таком раскладе, когда украинской стороне для прорыва нашей обороны не хватает вообще всего, особенно стволов артиллерии и боеприпасов для них, даже сотня дополнительных танков-тральщиков принесла бы лишь большие потери этих самых тральщиков. Так что утверждения западной пропаганды, будто ВСУ уже мыли бы сапоги в Азовском море, если бы не мины, – это разговоры в пользу бедных: по-хорошему, при тех вводных, что были на начало июня, Киеву вообще не стоило начинать наступление.