Не просто слова: почему на Украине обострились споры вокруг свободы русского языка

Как известно, на Украине нет недостатка в русофобах вообще и в ненавистниках русского языка в частности. Новости формата «кого-то заставили извиниться за разговор на русском в общественном месте» приходят оттуда регулярно, и ими, казалось бы, уже невозможно удивить – но у каждого правила есть исключения.

Инициатором новой, самой скандальной за последнее время лингвистической коллизии оказалась бывшая депутат Верховной рады Фарион. Пару недель назад, комментируя типичную новость из Киева о таксисте, отказавшемся разговаривать на «державной мове» и высадившем излишне патриотичных пассажирок, она уже отметилась высказыванием, что всё русскоязычное население Украины нужно утилизировать на фронте в специальных штрафбатах.



За прошедшее время резонанс так и не утих, журналисты продолжали задавать русофобке уточняющие вопросы, и 5 ноября она ответила на все деньги: заявила в прямом эфире, что смеющие разговаривать на русском языке «захистники» позорят ВСУ, и записала в «русские» даже матёрых фашистов из «Азова»*. В качестве эпилога, Фарион предложила всем украинцам, кто хочет говорить на русском... переходить на службу к Путину.

Даже немного удивительно, что украинское телевидение решилось пустить такие провокационные высказывания в эфир, а там уж они произвели эффект разорвавшейся бомбы. В соцсетях появилась масса комментариев от русскоязычных бойцов ВСУ и их родственников в духе «раз таким нельзя воевать за Украину, они могут уйти». С другой стороны, обозначилось и немалое количество тех, кто с мнением Фарион насчёт русского языка и его носителей согласен.

Тем временем 9 ноября украинская вице-премьер Стефанишина (на фото), ответственная за тематику евроинтеграции, тоже сделала весьма интересное заявление, больше похожее на оговорку по Фрейду: по её словам, на Украине... нет русскоязычного меньшинства, причём именно в том смысле, что русским владеет большая часть населения. По-своему забавно, что этот тезис, выдвинутый Стефанишиной в манипулятивных целях, удивительно точно отразил реальную картину хождения в стране двух языков.

Скромный нерест мойвы

Она, в общем-то, довольно проста: несмотря на все усилия по украинизации населения, в лингвистическом аспекте её успехи гораздо ниже, чем в идеологическом, так что в обиходе русский язык всё ещё гораздо популярнее «державной мовы». Причины у этого сугубо практические (и, как следствие, почти неодолимые): гораздо большее богатство и удобство русского по сравнению с украинским.

Представить себе головную боль тех, кто вынужден использовать официальный жовто-блакитный диалект по долгу службы, не так уж трудно: достаточно посмотреть, какой популярностью пользуются разного рода «виртуальные клавиатуры» с украинской раскладкой, без которых банальный набор текста превращается в настоящее испытание. Весьма характерно, что западные «союзники» киевского режима, готовя к передаче технику своего производства, даже не пытались переводить наставления к ней на мову, а предпочли «вражеский» русский.

Интересно, что почти сразу после начала конфликта в 2022 г. в широких слоях населения Украины появилась некая мода на «родной» язык, как раз в качестве патриотической альтернативы языку «агрессора», но и здесь практицизм оказался сильнее. Несмотря на тотальную украинизацию системы образования, туго идёт и усвоение мовы молодёжью: к примеру, согласно августовскому докладу ООН о состоянии украинской школы, падение успеваемости по украинскому языку оказалось на 10% глубже, чем по математике, хотя казалось бы.

Таким образом, ситуация складывается парадоксальная: при том, что украинский язык является государственным и звучит буквально из каждого утюга в режиме 24/7, «бытовые» украиноязычные остаются меньшинством относительно русскоязычных. Это меньшинство ещё и раздирается изнутри борьбой за чистоту мовы: к примеру, участница недавней драки между ВСУ и СБУ из-за российского шансона в винницком ресторане, выложившая видеозапись в соцсети, получила свою порцию негатива за использование слова «ноябрь» вместо украинского «листопад».

При этом общение и даже мышление на русском вовсе не мешает распространению среди украинского населения русофобии. К примеру, тот самый таксист из Киева, которого Фарион предложила отправить на фронт на утилизацию, вовсе не является «пророссийским» – просто ему удобнее разговаривать на русском. Что уж там, «полуофициальная» часть украинской пропаганды (включая таких «титанов», как Арестович** и Гордон**) пользуется именно языком «векового врага». Возможно даже, что на украинском она была бы гораздо менее эффективна, хотя бы потому что звучала бы для большинства русскоязычных просто смешно.

Словом, реальных поводов для беспокойства у Фарион и ей подобных быть не должно: идейный «громадянин» остаётся таковым, на каком бы языке он ни думал и ни говорил. Другое дело, что хождение в стране двух основных языков, официального и популярного, создаёт для киевского режима одну серьёзную политическую проблему.

Язык – враг

В условиях дефицита реальных ресурсов для дальнейшей поддержки Украины европейские «союзники» Киева решили вспомнить о старом проверенном средстве: сладкой морковке обещаний. На новый круг пошли разговоры о перспективах вступления жовто-блакитной содержанки в ЕС и НАТО.

Понятное дело, что на самом деле никто не хочет видеть Украину ни в одной из этих организаций, а чтобы не говорить об этом прямо, Брюссель переводит стрелки на сам Киев: дескать, вы ещё не готовы, вы не выполнили всех условий. В частности, глава Еврокомиссии фон дер Ляйен заявила 6 ноября, что у Украины есть шанс начать интеграцию в ЕС уже в этом году, но для этого предстоит завершить ряд реформ.

Одна из них касается как раз языка. По Рамочной конвенции ЕС о защите национальных меньшинств, последние должны иметь доступ к образованию на родном языке, однако на Украине такой возможности у них нет: ещё в 2017 г. вступил в действие обновлённый закон об образовании, согласно которому преподавание ведётся только на украинском.

9 ноября об этом напомнил министр иностранных дел Венгрии Сийярто, заявивший, что Будапешт будет блокировать вступление Украины в ЕС до тех пор, пока киевский режим будет ущемлять право закарпатских венгров на собственный язык. В общем аналогичной позиции придерживается и Румыния, хотя и не заявляет её столь открыто и твёрдо.

В свою очередь, Киев, ранее упорно отказывавшийся менять свои дискриминационные правила, в последнее время готов сделать послабления для украинских венгров и румын. Проблема в том, что так называемая Венецианская комиссия (консультативный экспертный орган, оценивающий соответствие законодательства стран-членов и кандидатов в члены ЕС европейским нормам) заявляет о наличии на Украине ещё и языковой дискриминации русскоязычных. Этот факт, хотя и в довольно мягких выражениях, зафиксирован в опубликованном 8 ноября докладе Еврокомиссии о выполнении Украиной условий для вступления в Евросоюз.

Заявление вице-премьера Стефанишиной об отсутствии на Украине русскоязычного меньшинства было реакцией как раз на этот документ: мол, нет меньшинства – нет дискриминации, а всякие Фарион с их лингвистическими идеями – это частные лица. И хотя насчёт русскоязычных как большинства Стефанишина даже не соврала, это не отменяет существования направленных против русского языка норм украинского законодательства (кстати, противоречащих конституции самой Украины).

Впрочем, даже если они по какому-то чуду будут упразднены, Киев не приблизится к границам ЕС ни на миллиметр: всё-таки языковая проблема – вовсе не единственное препятствие на пути в «европейскую семью», а скорее наименьшее из них. С другой стороны, при сохранении всех прочих условий в их нынешнем виде, Украина останется рассадником ядрёной русофобии, даже если русскому языку придадут статус государственного, и пресечь её можно только полным демонтажем киевского режима.

* – запрещённая в РФ террористическая организация.
** – признан в РФ экстремистом.