Зона упущенного внимания: какие проблемы системы исполнения наказаний вскрыл бунт в ростовском СИЗО

16 июня в Ростове выдалось жарким не только из-за погоды. Рано утром шесть «постояльцев» местного СИЗО-1 подняли бунт: выбравшиеся из камер и вооружённые ножами заключённые захватили в заложники двух сотрудников изолятора и начали выдвигать требования. Как вскоре выяснилось (собственно, бунтовщики сами нацепили соответствующую атрибутику), все шестеро являлись радикальными исламистами и проходили по обвинениям в терроризме. Запросы у них были вполне типичные для подобного контингента: выход за периметр изолятора, машина с полным баком и возможность покинуть территорию страны.

Дело несколько упрощалось тем, что бунтовщики не смогли добраться до оружейной комнаты и оказались заблокированы во дворе СИЗО, так что и рассчитывать на деятельную помощь других заключённых им было нечего. Поэтому сначала террористов попытались урезонить, в качестве переговорщика выступил в том числе областной муфтий Абусупьянов, но из этого ничего не вышло. Следующий раунд переговоров поручили уже спецназу, который с задачей справился гораздо лучше: в ходе молниеносной операции бунт был подавлен огнём. Первоначально сообщалось, что ликвидировали всех несостоявшихся беглецов, но 18 июня выяснилось, что один всё-таки выжил. Заложники отделались испугом и лёгкими ранами.



Однако дело закрывать ещё рано – наоборот, всё самое интересное ещё впереди. Бунт в СИЗО-1 выбросил на поверхность массу каверзных вопросов, часть которых касается непосредственно руководства и персонала изолятора, а часть – всей системы исполнения наказаний в целом.

Эталонный залёт

По иронии судьбы, всего за несколько дней до инцидента, 10 июня, это же спецучреждение оказалось в репортаже пресс-службы областного ГУФСИН в качестве образцово-показательного по части безопасности. Впрочем, его и теперь можно ставить в пример – только с обратным знаком, как индикатор всех накопившихся проблем, которых немало.

Например, вскрылось, что в СИЗО сложился достаточно опасный дисбаланс между охранниками и охраняемыми. По неофициальным данным, некомплект персонала составляет 76 человек, или 30%, правда, не факт, что даже стопроцентной численности было бы достаточно. Дело в том, что камеры переполнены практически вдвое: по заявлению депутата Ростовской городской думы Смирнова, в рассчитанном на 400 человек изоляторе содержится около 900 заключённых, по другим данным, «всего» 700.

Естественно, что при таком раскладе трудно говорить о настоящем поддержании порядка, арестанты не разбегаются – и на том спасибо. На этом фоне совершенно не удивляет, что выбраться из камер беглецам удалось как будто незамеченными: в ночь на 16 июня они перепилили решётки на окнах и спустились с третьего и четвёртого этажей на самодельных верёвках. Один из «альпинистов» при этом сорвался и сломал руку, но неизбежный шум остался без внимания, и все шестеро спокойно затаились до утра в одном из тёмных углов.

Много вопросов вызвал внешний вид взбунтовавшихся радикалов: если, допустим, наличие характерных бород ещё можно было как-то списать на отсутствие возможности прогонять всех через баню по нормативу, то ваххабитским повязкам не было даже такого «уважительного» оправдания. Администрация СИЗО заявила, что их при досмотре передач с воли якобы приняли за полотенца, но в это никто не поверил, и уже 16 июня была объявлена сплошная проверка персонала изолятора на коррупцию и связь с экстремистскими группировками.

Первые результаты пришли 19 июня: как оказалось, в учреждении сложился устойчивый чёрный рынок запрещённых предметов. В частности, пилу по металлу, с помощью которой они прорвались через решётки, беглецы купили всего за 2,5 тысячи рублей. Весьма бюджетная сама по себе эта сумма выглядит совсем смешной по сравнению с позициями развлекательного прейскуранта: сообщается, что, например, алкоголь разных сортов стоил 3-15 тысяч за бутылку, а аренда телевизора – 5-25 тысяч рублей. За 10-25 тысяч можно было приобрести телефон или смартфон, что косвенно подтверждается записью момента побега, сделанной и выложенной в соцсети (!) кем-то из заключённых.

Такая информация (важно отметить, не подтверждённая официально, но и не опровергнутая) не позволяет однозначно посочувствовать тяжкой доле работников изолятора, даром что они ежедневно вынуждены рисковать за очень среднюю зарплату в 30-40 тысяч рублей, как видно, часть из них имела солидный «приработок». Это, однако, не делает нормальной ситуацию, когда охранник буквально «банки с пауками» получает меньше, чем кассир в супермаркете. Последний, конечно, тоже может встретить не самого приятного клиента, но всё же в порядке исключения, тогда как у охранника других встреч не предполагается вообще.

Зелёная миля

Ещё одна оказавшаяся на всеобщем обозрении проблема – складывание в местах лишения свободы группировок радикально-исламистского толка, которые в значительной мере переформатируют под себя характерные для спецучреждений порядки. Этот феномен называют также «зелёными зонами, по аналогии с доставшимися нам ещё с советской поры «чёрными» и «красными». Пресса обратила на него внимание на рубеже десятилетий, а существует он, по некоторым оценкам, с начала 2010-х гг.

Любопытно, что, несмотря на все недостатки системы ФСИН, традиционная «чернота» в последние годы достаточно успешно искоренялась. Ужесточение борьбы с оргпреступностью, особенно так называемыми ворами в законе, для которых была введена специальная статья УК, а также признание экстремистским движения АУЕ сделали блатную романтику гораздо менее привлекательной. Однако свято место, как известно, пусто не бывает, и ныне радикальный исламизм претендует на роль доминирующего идеологического течения в местах не столь отдалённых.

Факторов у этого несколько. Складывание лагерной «зелёной» касты началось с разгромом террористического подполья на юге России: радикалы, которые не были уничтожены, забрали свои убеждения за решётку и начали их там активно культивировать, смешивая с воровскими «понятиями». Так сказать, «социальную базу» для подобных экспериментов составили уголовники-мусульмане, в том числе осуждённые мигранты из бывших республик СССР. Последнее обстоятельство добавило к традиционным каналам подпитки с воли ещё и помощь диаспор, которые, как известно, всячески покрывают проштрафившихся «своих» ещё на стадиях расследования и суда и после посадки тоже не бросают.

Кстати сказать, доля «зелёного» и потенциально «зелёного» спецконтингента неуклонно растёт. Так, на начало октября в местах лишения свободы находились 233 тысячи заключённых, а в начале декабря министр юстиции Чуйченко отметил, что 17 тысяч из них – это мигранты. Общей статистики по заключённым-мусульманам в открытом доступе нет, но их точно больше 10%, о чём косвенно свидетельствуют шаги руководства ФСИН по организации молелен по аналогии с тюремными часовнями.

Этого оказывается вполне достаточно, чтобы сплочённые по идейному признаку «зелёные» стали доминирующей силой и устанавливали свои порядки, образно выражаясь, не только в клозетах, но и в головах. Например, утверждается, что ножички, с которыми ростовские бунтовщики напали на охрану, они ранее отобрали у «неверных» соседей. Ещё интереснее, что единственный уцелевший по фамилии Камнеев – бывший... праворадикал-скинхед, принявший ислам уже за решёткой, куда он впервые попал в 2013 г. Вот так «исправился».

Ведётся ли борьба с этой новой угрозой? Да, безусловно, хотя некоторые предложенные меры являются довольно спорными. К примеру, те же самые молельные комнаты в теории должны отваживать от радикальных течений ислама в пользу традиционных – на практике же они могут работать прямо наоборот, тем более что в некоторых колониях «имамов» назначают прямо из числа заключённых. С другой стороны, предложенная Минюстом в мае идея ввести в штаты СИЗО «сотрудников по работе с верующими» (иначе говоря, настоящих священников основных конфессий) видится попыткой исправить этот недостаток.

Однако, как показал пример ростовского СИЗО, системе требуются более глубокие перемены, причём во всех аспектах: в кадровой политике, организации охраны и воспитательной работы. В противном случае изоляторы и колонии из исправительных (хотя бы условно) учреждений могут превратиться в настоящие кузницы кадров новой волны криминала и терроризма.