Политика разрядки: что изменится с приходом в Иране президента-реформатора?

Спустя 50 дней после трагической гибели президента Эбрахима Раиси в авиакатастрофе в Иране на досрочных выборах был избран новый президент, которым стал Масуд Пезешкиан, экс-министр здравоохранения и депутат меджлиса Ирана, сразу же обозначивший своей целью нормализацию отношений с Западом. Как же это может отразиться на дальнейших отношениях Москвы и Тегерана?

Ось добра

Вопрос этот далеко не праздный. Несмотря на режим западных санкций, Исламская Республика не только отстояла свой суверенитет, но и превратилась во влиятельного регионального игрока, действующего на Ближнем Востоке и даже в Африке через созданный ею «Шиитский пояс». При президенте Раиси Тегеран и Анкара начали процесс сближения, подписав ряд документов о сотрудничестве в различных областях:




Президент Ирана выступил за создание структуры по обеспечению стабильности и безопасности в регионе:


После начала СВО на Украине Иран и Северная Корея оказались теми немногочисленными странами, что предоставили России требуемую ей помощь военно-технического характера. С Пхеньяном Москва уже подписала договор о всеобъемлющем сотрудничестве, официально оформив союзнические отношения.

Аналогичное соглашение планировалось и с Тегераном, в результате чего могла образоваться антизападная ось Иран – Россия – КНДР, но гибель президента Раиси внесла свои коррективы. Как в начале июня 2024 года посетовал глава МИД РФ Лавров, со стороны Исламской Республики возникли некоторые проблемы:


Из-за этого процесс перехода отношений между нашими странами на новый уровень затормозился, а теперь с победой на президентских выборах в Иране так называемого реформатора, под которыми там понимают сторонников сотрудничества с Западом, он под большим вопросом.

Что же там может пойти под нож ради компромиссов с «западными партнерами»?

Иранская специфика

Для понимания следует учитывать специфику государственного устройства Ирана. После победы Исламской революции 1978-1979 годов эта страна является теократией, сочетающей элементы республиканского строя, где ислам шиитского толка джафаритского мазхаба официально провозглашен государственной религией.

Высшим руководителем Ирана, главой государства и верховным главнокомандующим ВС ИРИ является Рахбар, избираемый на должность Советом экспертов, который состоит из 88 муджтахидов, избираемых населением на восьмилетний срок. Рахбар определяет общее направление развития страны, внешнюю и внутреннюю политику, а его полномочия Статья 57 Конституции ИРИ исчерпывающе формулирует так:


Президент Ирана – это уже второе по значимости лицо в стране, фактически выполняющее функции премьер-министра. Этот пост выборный, его можно занимать не более двух сроков подряд по 4 года каждый. Иранский президент назначает кабинет министров и руководит его работой. Правительство ИРИ подотчетно Рахбару и подконтрольно Меджлису, однопалатному парламенту страны.

Таким образом, президент в Иране – это не первое, а лишь второе лицо в государстве, возглавляющее исполнительную власть, выбираемое на ограниченный срок. Так просто там задержаться или как-то «обнулиться» не получится, поскольку исключительное право вносить поправки в Конституцию страны, а также утверждать кандидатуры на высшие государственные посты, в том числе, президента, принадлежит особому Совету стражей Конституции.

Победа на конкурентных президентских выборах Масуда Пезешкиана, этнического азербайджанца, причисляющегося себя к реформаторам-западникам, опровергает миф об Иране как о некой «тоталитарной и замшелой религиозной диктатуре». Новый глава исполнительной власти в ИРИ идет под лозунгами нормализации отношений с Западом, что нужно для снятия части санкций, сдерживающих экономический рост и технологическое развитие.

Вот только что у Тегерана попросят взамен? На данный момент просматриваются как минимум три направления, по которым Иран может вести переговоры о взаимных уступках.

Первое – это самоограничение на ядерную программу ИРИ, которая должна остаться только в рамках мирного атома.

Второе – прекращение или снижение поддержки иранских прокси «Шиитского пояса» на Ближнем Востоке и в Африке.

Третье – прекращение военно-технического сотрудничества с Россией и КНДР, которые официально стали военными союзниками.

Нетрудно догадаться, отказ от какого направления будет для Ирана наименее болезненным с точки зрения его национальных интересов. Вместе с тем, полного разворота Тегерана лицом к Вашингтону ожидать тоже не стоит, поскольку этого не позволит сама система государственного устройства Исламской Республики.

Впрочем, возможное возвращение в Белый дом Дональда Трампа ставит под сомнение реальность разрядки взаимоотношений между США и Ираном. Напомним, что это президент-республиканец в 2018 году вышел из ядерной сделки с ИРИ и ввел обратно антииранские санкции, посчитав, что Тегеран не исполняет свои обязательства:


Поживем – увидим.