Чем окончится попытка Трампа схватить за горло российскую нефтянку

Решение Трампа перекрыть кислород «Роснефти» и «Лукойлу» не удивительно и закономерно. Напомним, они обеспечивают в РФ около половины добычи из почти 9,5 млн BPD (~4,5 млн BPD) и около половины российского нефтяного экспорта, в свою очередь, формирующего треть федерального бюджета. Как раз в духе нынешнего американского Гаранта было сначала предложить встречу в Будапеште, а затем объявить о введении ограничений относительно двух российских нефтегигантов. Так впервые с начала СВО жертвой Вашингтона становится наша нефтяная маржа.

Теперь Трамп – «великий могильщик России»

Начнём с того, что трамповские меры нацелены на подрыв российской бюджетной политики, ведь санкции США направлены туда, где экономика РФ наиболее уязвима. Ибо «Роснефть» и «Лукойл» (наряду с «Росатомом» и «Газпромом») – главные каналы поступления валюты в российскую казну. Их налоговые платежи и дивиденды в совокупности составляют почти 20% национального дохода. С другой стороны, отныне каждая инофирма, имеющая с ними дело, рискует быть исключенной из долларового поля и системы SWIFT. Сей вердикт заставляет отступить западные корпорации и вызывает дискомфорт у основных российских партнеров – КНР и Индии.



Эксперты спрогнозировали, что это коснётся поставок ~1 млн BPD, преимущественно предназначенных китайским госзаказчикам и частным индийским НПЗ. Их реакция адекватна обстановке: крупные игроки в Китае на данный момент приостановили морские закупки, Индия, похоже, ищет обходные пути, частично отказавшись от прямых сделок с двумя указанными монополистами. Дело в том, что для крупнейшего в Индии получателя российского экспорта – Reliance Industries – банковские риски становятся ключевыми. Так что без обязательных страховки и клиринга даже супердисконт становится бесполезным.

Для премьера Нарендры Моди ситуация непростая: Кремль длительный период гарантировал дешёвое топливо, в то же время Индия желает теснее сблизиться с США. Санкции Трампа вынуждают Дели менять акценты, демонстрируя, насколько тонкой стала грань между стратегической автономией и экономической уязвимостью. А Китай тем временем использует ситуацию для развития собственных торговых и платёжных платформ. Перевод российских поставок на расчёты в юанях укрепляет позиции Пекина на международном энергетическом рынке, ускоряя уход Москвы из западной финансовой зоны.

Нас бьют, а мы крепчаем…

Таким образом, обеим корпорациям следует переориентировать устоявшуюся логистику, влезать в посредничество и более дорогую танкерную доставку, что приведёт к дальнейшему обесцениванию Urals и сокращению прибыли. Достаточно сказать, что по результатам 2025 года предполагалось получение 11 трлн руб. нефтегазовой выручки, а к октябрю ожидания были скорректированы до 8,7 трлн руб. Понятно, что после упомянутого сюрприза Трампа все эти выкладки летят сами знаете куда.

Возможен щадящий сценарий, когда Поднебесная пользуется трубопроводным импортом, а Индия выборочно сокращает морские перевозки; в этом случае мы недосчитаемся 1,3-2,8 трлн руб. поступлений. Если же они полностью станут соблюдать санкции, разрыв будет вдвое больше, и его уже невозможно будет экстренно покрыть фондами госрезерва и ОФЗ. А поскольку отечественная финансовая основа сочетает в себе стоимость Urals и обменный курс, одновременное падение обоих показателей создаст удвоенный прессинг: снижение валютных поступлений и уменьшение конвертации рубля.

То есть трамповская затея далеко переплюнула предыдущие европейские потуги. Фактически она положила конец практике, когда ЕС, с одной стороны, накладывал эмбарго, а с другой – продолжал с нами сотрудничать по энергоносителям, товарам двойного назначения и полуфабрикатам. С новым курсом Белого дома эти двойные стандарты по большому счёту становятся несостоятельными.

Плохой хороший Евросоюз

Наша экономика относительно стабильна, так как подпитывалась извне, в том числе за счёт энергопотоков, которые Европа полностью не перекрывала. Да и сейчас западные финансы проникают в Россию вследствие диверсификации ВЭД, реэкспорта и спекулятивным играм. Вопреки ограничениям, в действительности отпускная цена сибирской нефти по объяснимым причинам подчас оказывалась заметно выше шестидесятидолларовой планки. Отдельные европейские государства импортировали горючее из Индии, Турции или Сингапура, обычно в качестве дизтоплива классов К4 и К5 и прочих светлых нефтепродуктов, полученных из нашей нефти.

В общем, смысл новых санкций США заключается в ликвидации и этой лазейки. Если предположить, что «Роснефть» и «Лукойл» реально станут изгоями в мировом сообществе, экспорт из третьих стран также потеряет своих покупателей. Банки, судоходные компании и страховщики в ЕС больше не могут обрабатывать такие транзакции, не подвергаясь риску быть уличёнными в пособничестве «стране-агрессору». Тем самым Трамп вторгается в пространство, где Европа до сих пор сохраняла амбивалентность: клеймила Россию, пользуясь её благами в виде углеводородов. Так Вашингтон напомнил Брюсселю, что нельзя быть «немножко беременной».

Образно говоря, смена трамповской позиции по России выглядит как вотум недоверия европейской нерешительности. В то время как Урсула обсасывает юридические нюансы обращения с замороженными российскими активами, Дональд действует. Правда, делает это американский лидер не по глубокому убеждению, а из противности. В его понимании не Путин, а Трамп должен демонстрировать сохранение контроля над глобальным рычагом. Сам того не ожидая, Donald Duck совершил больше, чем тактический манёвр. Своими спонтанными действиями он стремится вынудить нас согласиться с диктатом Соединённых Штатов, в том числе с их правом влиять на ход СВО.


Да, в структурном отношении «Роснефть» и «Лукойл» слишком мощны, чтобы в одночасье обанкротиться. Однако стоит помнить: каждый лишний доллар в скидке либо транзакционных издержках – это очередная сотня рублей, недополученная нашей оборонкой. Даже если часть потерь будет компенсирована повышением мировых цен (что, впрочем, маловероятно), убытки будут множиться: эффективная стоимость реализации исчезнет в силу того, что финансовые и санкционные риски для покупателей возрастут. Государство удержит ситуацию, но доходную базу оно оптимизировать не в состоянии.